Обломки плавучего города еще виднеются тут и там – массивные деревянные балки, торчащие прямо или покосившиеся, упавшие, рассыпавшиеся трухой по рытвинам бывших улиц. Сорняки и кусты проросли по всем обширным руинам; полевые цветы украсили кости старых зданий.

Он стоял, покачиваясь, на упавшей мраморной колонне. Отсюда открывается хороший вид: город простерся слева, неровная линия зеленых деревьев и курганы – справа от него. Однако его блестящие янтарем глаза не отрывались от каких-то точек на горизонте. Уголки широкого рта привычно опускались вниз, контрастируя с веселым блеском глаз (унаследованных от матери, как ему говорили). Но печальный дар отца – уста, не умеющие улыбаться – делал выражение лица совсем несхожим с яростным лицом матери.

Его второй отец. Настоящий отец. Кровная связь. Тот, что посетил его на седьмой неделе жизни. Пока человек по имени Арак Элалле воспитывал его на Мекросе, где-то жил второй – незнакомец, приходивший в компании светловолосой ведьмы. Он отдал семя Менандоре, матери Рада Элалле. Няньки – Имассы не утаили от него этих истин; и о, как же злилась на них впоследствии Менандора!

«Я взяла от Удинааса все, что требовалось! Оставила шелуху, ничего больше. Он больше никого не зачнёт. Шелуха! Бесполезный человечек. Забудь его, сынок. Он никто».

Сын вздрогнул, прочитав в ее пылающих очах прямую угрозу.

Теперь Рад стал очень высоким – на ладонь выше матери. Его длинные, распущенные в подражание Имассам племени Бентракт волосы были бурого цвета; они успели поблекнуть под лучами солнца. Одет он был в темный плащ из шкуры ранага с меховым воротником. На теле – рубаха из оленьей кожи и штаны из кожи алиша, более толстой и прочной. Прошнурованные мокасины поднимались почти до колен.

По правой щеке протянулся шрам – след последнего броска умирающего кабана. Кости левого предплечья были сломаны и срослись неправильно – костные мозоли проступали под тугими сухожилиями. Однако рука осталась сильной – даже стала более сильной, чем правая. Дар Менандоры – необычный ответ на любое ранение: тело будто бы укрепляет себя, боясь нового повреждения. Он получал и другие переломы, не раз ушибался – жизнь среди Имассов трудна, и хотя они готовы были защищать его со всем рвением, он не позволял им этого. Он живет среди бентрактов, он хочет стать членом племени Бентракт. Здесь, среди этого удивительного народа, он нашел и любовь и дружбу – и будет жить по их законам. Пока сможет.

Но увы… он ощущал, что этот период подходит к концу.

Он не оторвал взора от горизонта, даже ощутив ее появление. – Мама, – произнес он.

– Имасский? Говори на родном языке, сынок. На языке драконов.

Рад Элалле почувствовал смутное раздражение. – Мы не Элайнты, мама. Наша кровь украдена. Нечиста…

– Но тем не менее мы дети Старвальд Демелайна. Не знаю, кто наполнил твой разум сомнениями. Это слабость. Сейчас не время.

– Сейчас не время, – повторил он.

Мать фыркнула: – Сестры.

– Да.

– Они хотят меня. Хотят его. Но при любом раскладе они не видят угрозу в тебе, сынок. Да, они знают, что ты вырос. Знают, какая в тебе таится сила. Но они ничего не знают о твоей воле.

– Как и ты, мама.

Он расслышал, как она поперхнулась, и невольно порадовался наступившей напряженной тишине. Кивнул на горизонт: – Видишь их, мама?

– Не особенно важно. Может быть, они выживут – но делать на это ставку я не стану. Пойми, Рад, в грядущих событиях никому из нас не гарантирована безопасность. Никому. Ты, я, твои драгоценные бентракты…

Он резко повернулся; в этот миг глаза его стали точным отражением глаз матери. Ярость, откровенная угроза…