– Но Императора нельзя убить. Не будет…

– Это ничего не значит. И никогда не значило. Империей правлю я. К тому же появился поборник, который… – Трайбан Гнол замолчал, качая головой. Потом не спеша поднялся. – Идем, Сиррюн. Пора известить Императора о войне, которую мы уже ведем.

В коридоре их поджидало семеро магов – летерийцев, отозванных из четырех сосредотачивающихся к западу от Летераса армий. Канцлер ощутил мгновенный укол сожаления, что умер Куру Кан. Как и Энедиктал и Некил Бара, волшебники необычайно высоких способностей. Нынешние – бледные их тени; их почти вытеснила новая Цедансия Тисте Эдур, создаваемая Мосагом. Однако и они понадобятся, ведь к’риснанов осталось мало. «Скоро», – думал канцлер, спеша к тронному залу (маги пошли вслед за ним), – «скоро к’риснанов останется еще меньше».

Иноземные враги оказались смертельно опасными. Они убивают магов, как будто это простейшее дело. Используют зажигательные и взрывчатые гренады. Каким-то образом прячутся от магии поиска. В местах засад редко когда остается хоть один труп иноземца.

Но самую важную подробность канцлер намерен был утаить от императора. Иноземцы особенно стараются истреблять Эдур. Поэтому, хотя армии Летера собираются в поход на запад, против захватчиков, канцлер подготовил секретные приказы для их командиров. Он уже видит спасительный путь. Разумеется, спасительный для Летера.

– Твои вещи наготове, Сиррюн? – спросил Гнол, когда они приблизились к дверям тронного зала.

– Да, – удивленно отозвался солдат.

– Мне нужен некто при армиях, на кого можно положиться. Этот некто – ты.

– Рад стараться, Канцлер!

«Просто передай в точности мои слова, идиот». – Подведешь меня, Сиррюн – назад не возвращайся.

– Понял, господин.

– Открой двери.

Сиррюн поспешил вперед.

В тронном зале их ожидал непредвиденный и неприятный сюрприз: в углу сгрудились создания из кривых костей и уродливой плоти – Ханнан Мосаг и четверо к’риснанов. Разуму канцлера трудно было придумать более зловещие символы мерзостной магии, питающей ныне расу Эдур. Его отец смог бы оценить эту сцену, смог бы обтесать большие куски мрамора, изваяв их точные подобия в полный рост. Как будто путем полного отражения живой плоти возможно раскрыть то, что таится под ней – перемешанные потоки души. По мнению Трайбана Гнола, это было бы пустой тратой времени. И вообще – некоторые вещи лучше никогда не раскрывать.

Казалось, искаженное лицо Мосага при виде канцлера искривилось в ухмылке, как и лица четверых к’риснанов; но в глазах Цеды застыл страх.

Император Тысячи Смертей нервно ерзал на троне, царапая кончиком меча по неровным плитам пола. – Канцлер, – зашипел Рулад, – хорошо, что ты пришел. И летерийские маги! Внушительное, хотя и совершенно бесполезное сборище.

Трайбан Гнол поклонился: – В соединении с блистательной Цедансией Ханнана Мосага, государь, умений моих волшебников вполне хватит для избавления от иноземных захватчиков.

Рулад скривился так, что звякнули монеты на лице: – А маги бригады Бортена? Их умений оказалось недостаточно? Как насчет самой бригады, Канцлер? Она измолочена! Маги и солдаты Летера! Тисте Эдур! Твои иноземные захватчики прорубились сквозь целую армию!

– Кто мог ожидать, – пробормотал, опустив глаза, Гнол, – что флотилии Империи в поисках чемпионов так сильно растревожат иную, отдаленную империю? Что касается наглости этой империи, то она воистину необыкновенна, даже безумна. Вообразите расстояния, которые пришлось им пройти ради мести! Не менее странно, что не было формального объявления войны… хотя сомневаюсь, что наш флот прибегал к формальным процедурам, прежде чем вырезать граждан той империи. Может быть, – он осмелился поднять взор, – еще возможны переговоры. Некие формы финансовой компенсации. Если нам удастся заключить перемирие…

Ханнан Мосаг хрипло хихикнул: – Ты провинциальный дурачок, Гнол. Ах, если бы тебе хоть раз удалось вырваться из жалкой мелодрамы, разыгрываемой в театрике твоего ума! Возможно, смирение помогло бы тебе укротить бесполезно болтающийся язык!