— Так на то и Бербиджан!

Нет, это не интересно. Лучше читать про средства, то есть где взять деньги.

— Вот видишь, страна дает. Кооператив. Кредитный банк дает, кроме того, специальные фонды.

— Но что означает «резервный капитал».

А, это слово можно пропустить. Никому это не нужно знать. Вот интересно, что ко всем капиталам добавляются еще «облигаторные». Это означает из облигаций. Тут сразу можно выиграть несколько тысяч рублей, и коллектив сразу станет на ноги.

Хорошее слово у них в уставе: «совместное хозяйство». Это у них на первом месте. В Биро-Биджане все будет общее и хозяйское. Таки как у настоящих хозяев.

— Что же здесь мудрого? У нас там говорили, что будут выдавать по полторы тысячи рублей. За такие деньги можно все купить.

— А у нас в Озете говорили — две с половиной тысячи.

— А у нас говорили — только по две тысячи четыреста, по корове и по паре коней.

— Глупости! Не может этого быть. — Авремл серьезно и уверенно говорит, что этого не может быть.

— Никто ничего не мог обещать. Это только шарлатаны обещали. Никто не знает, что там будет.

Все уже смотрят на Авремла, верят ему, грустнеют и хмурятся. А Авремл сам уже смотрит в другое купе, прислушивается другим ухом, как красноармеец готовится рассказывать много важного про Карла Маркса и политкома сотни, но никто его, как водится, не слушает. Все уже смотрят на Авремла, что он там говорит; и начинают переходить к тому кружку. Скоро и красноармеец поднимается и переходит к той компании. Тут он выпрямляется и, будто сквозь дремоту, бормочет песенку как бы мимоходом:

Но Захария, киевский поэт, тот, что говорит, будто он может за день написать сто песен, а за ночь три драмы, моргает глазами, минутку думает, и песня готова. Рот у него открыт. Золотые зубы сверкают, и уже льются рифмы:

Немедленно все киевляне с красноармейцем в зеленой рубашке подхватывают:

Поезд подходит к Златоусту. Может, и тут надо пересаживаться, потому что много пассажиров тут сходят?.. Проводник сам ничего не знает. Там уже видно будет, — говорит он. Тем временем все стоят с пакетами, мешками вокруг себя. Да и на полках еще осталось много. Весь вагон полон корзин, узлов с бодростью, нетерпением и Биро-Биджаном. Никто не хочет думать о плохом. Поезд бежит быстро, как на свадьбу. Вокруг станции светло, электрические фонари.

Когда кто-нибудь открывает дверь в тамбур, слышно, как колеса выстукивают не что иное, как только:

— Би-ро-би-джан. Би-ро-би-джан.

И все, как один, говорят про себя:

— Э-эх, будет-там; эх-будет там…