(На «Вострецове» вторую навигацию дела не ладились).

— Ничего я не сбегаю. С Федоровичем хочу работать.

— Какой еще Федорович? — не понял капитан.

— Ну твой новый механик...

Что-то помаленьку меняется на теплоходе: становится как-то поживее, посветлее, поинтереснее. Раньше чуть что — сидят по каютам. Теперь все больше на палубе, и вокруг нового механика. Хотя, что в нем, недоумевает капитан. Но работа идет ходко. У механика любимая поговорка: «Машина любит ласку, чистоту да смазку». На других теплоходах поломки, остановки. Тут, как часы. Надо было менять клапаны, капитан уже с тоской думал, сколько времени на это уйдет, а механик сказал, как о давно решенном:

— Сделаем на ходу.

Подключили пожарный насос, сделали. На стоянках механическая служба не сходила на берег: еще и еще раз отлаживали дизель.

С сыном у капитана натянутые отношения. Сына вдруг потянуло на море. Бондаренко никак не мог с этим смириться. Как же так? Ведь еще дед по Амуру баржи водил! Он готов был винить во всем нового механика, к которому так тянулся Сергей...

Ночью шел дождь. Видимость была плохой. Штурман спросил:

— Может переждем, Тимофеич?

Другие суда по линии стояли. Капитан твердо распорядился:

— Включай локатор!

Впрочем, он прошел бы и без локатора. Он мог закрыть глаза и весь Амур, каждый бакен у него, как на ладони. На подходе к Хабаровску капитан, сдав вахту, отправился отдыхать. А ночью сошел в самоволку на берег Сергей Бондаренко. В рулевой рубке решали, докладывать ли об этом капитану. Кто-то бросил:

— Пропустит мимо ушей, — сын все-таки.

Механик покачал головой:

— Не думаю.

И пошел в капитанскую каюту. Бондаренко хмуро выслушал доклад.

— Твои штучки?

— Я-то при чем?

— Держать надо команду, а вы...