— Батя! — открыл было рот один из сыновей.
— А чего, — вступилась сразу дочка. — Бате, между прочим, всего-навсего пятьдесят два года. А кто же невеста?
— Да вы, наверное, слышали про нее: Валентина Болдырева, маляром у нас во втором цехе работает. Муж у нее умер... — Еще зачем-то добавил: — Орденом награжденная.
— Ну если орденом, — улыбнулся Николай.
И была свадьба...
Его просто тянет на работу, к станку. Его твердые, как железо, ладони не могут без привычного дела. Вот он стоит у станка, смотрит на бесконечную стружку, стекающую из-под резца, и он спокоен: значит, все хорошо, и в жизни, и в работе.
Стоп, но все ли? Чего это от соседнего станка не тот звук: он по слуху весь цех слышит. Подошел, посмотрел.
— Ты что ж это делаешь?
— А что? — парень виновато переминается с ноги на ногу. Чувствует, что гонит брак, а признаться не хочет. Шеховцов подавляет досаду и терпеливо начинает объяснять, что и как.
— Вот так. В каждом деле, брат, без любви ничего хорошего не получается. Понял?
— Понял, конечно.
Может и не понял. Молодой еще...
Чай по-колымски
«Я работал, значит жил...»
Виной всему был черный кот. Толстый, прохиндеистый, насквозь пропахший бензином, он весело ринулся нам навстречу в Атке, где мы заправляли свой КамАЗ. Водитель подозрительно поглядел в его сторону, но ничего не сказал. А когда отъехали от бензоколонки десяток километров и у нас полетел баллон, заворчал:
— Вот и не верь после этого приметам. Так и есть — камешком скат продырявили.
— Кот, что ли, подбросил камешек?
— Может, и он. Поразводили, понимаешь, котов по всей трассе.
Маркевич переоделся в старый комбинезон, и мы стали менять камеру.