Сигна читала так быстро, как только могла. Страница за страницей женщина подробно описывала свою любовь к Элайдже и детям – и насколько другой стала бы жизнь, воспитывай она Перси и Блайт. Марджори стремилась избавиться от Лилиан, и, судя по всему, Лилиан хотела ответить тем же. Но если в этом крылись все проблемы, почему Элайджа просто не отослал Марджори прочь?
Сигна бегло просмотрела записи, выискивая упоминания о белладонне или малейший намек на яд. Но если Марджори и было что-то известно, она оказалась достаточно умной, чтобы не писать об этом в дневнике.
Записи не доказывали, что именно Марджори навредила Лилиан, но служили уликой. Возможно, все-таки не Байрон стоит за отравлениями. В любом случае, нужно узнать
Она закрыла дневник и плотно окутала тенями. Если кто-нибудь захочет его отобрать, придется вырвать его из ее ледяных смертоносных пальцев.
Сигна обшарила комнату сверху донизу в поисках того, что подтвердило бы ее подозрения. Она в отчаянии застонала, и тени выдернули ящик из шкафа Марджори, швырнув к противоположной стене, когда так и не нашла ничего, кроме дневника.
Она положила на язык еще две ягоды, запасы которых иссякали после той ночи в саду. Где-то в поместье должны скрываться веские доказательства, поэтому ей нужно больше времени. Она обыскивала комнату за комнатой в поисках ответа. И чем дольше длилось действие белладонны, тем более естественным казалось пролетать сквозь стены и оставаться незамеченной.
Наконец, Сигна оказалась перед покоями напротив комнаты Блайт. Лилиан выжидающе смотрела на нее с портрета, призывая сделать шаг вперед. И она последовала призыву.
Гостиная была даже больше, чем ее собственная, обставленная мебелью из красного дерева, со стенами нежно-голубого и кремового цвета – вся покрытая толстым слоем пыли. Ясно, что сюда уже давно никто не заходил. Вероятно, со времен смерти хозяйки.
Вот только комната оказалась вовсе не пустой, как ей показалось вначале.
Сигна вздрогнула от звуков шагов в прилегающей спальне, прежде чем вспомнила, что невидима. Закутавшись в тени, она пролетела через стену и увидела Марджори. Та сидела на пыльной кровати и тяжело дышала, держа в руках черно-белую фотографию. Сигна обошла вокруг и заглянула через плечо женщины.
На снимке был изображен Перси с мамой и папой. Учитывая его совсем юный возраст, Сигна догадалась, что фотография сделана еще до рождения Блайт.
Сигна не ожидала увидеть в глазах гувернантки слезы и не знала, как себя вести, когда Марджори разорвала снимок пополам и, распахнув окно, выбросила обрывки в снег, едва сдерживая рыдания.
Сигна едва не отказалась от поисков, чтобы броситься за остатками снимка для Перси, понимая, что у него не будет возможности получить еще один такой же. Но тут же замерла при виде обнаженных рук Марджори: кончики пальцев окрасились в насыщенный фиолетовый цвет.