— Нет, нет, никогда в жизни.
— Тогда почему вы убежали?
— Во-первых, я видел полисмена, выходящего из дома. Мне не понравилось. Потом я увидел такой простой домик с открытой дверью и узенькой деревянной лестницей, совсем как в трущобах, и я подумал, я совершил ошибку.
— Вам не нравится мой уголок? А друзья мне завидуют. Они говорят: «Правда Эйлин нашла себе хорошее местечко?»
— Нет, мне нравится, — вежливо сказал мистер Белкин, но он, очевидно, с трудом мог поверить, что девушка из хорошей семьи по собственному выбору станет жить в доме, предназначенном для низших классов.
— Здесь тоже очень мило, — сказала Эйлин, когда они свернули с Хай-стрит на площадь Перрин-корт. — Мне нравится вид на эту старую площадь. И старое дерево посередине. Все так мирно.
Мистер Белкин взглянул с недоверием.
—
— А где же живут они сами?
— Уэст Хэмпстед, Парламент Хилл…
— Парламент Хилл! Ужас!
— У них есть все удобства. А у вас есть?
— У меня есть газовая горелка, а в постройке во дворе кран.
Мистер Белкин показал на зарешеченное окно ветеринарной лечебницы над входной дверью.
— Что за радость жить над ветеринаром?
— Зато очень удобно для мисс Пейдж, когда вы накормите ее кота до тошноты.
— Ах, Самсон! Вы знаете Самсона?
— Я знаю, что вы пичкаете его заграничной едой.
Теперь они стояли на лестничной площадке второго этажа, у дверей квартиры мистера Белкина. Он вставил громоздкий ключ в скважину и впустил Эйлин с улыбкой, которую она сочла загадочной и, тем самым, привлекательной.
Писем было немного, но мистер Белкин сказал, что все они срочные. Когда письма были напечатаны и уложены в конверты, мистер Белкин извлек из одной из двух парных этажерок красного дерева, стоявших по обе стороны камина, чайницу и металлический кофейник, на крышку и изогнутую ручку которого был нанесен узор в виде вьющейся омелы, а по бокам — медальоны с головкой улыбающейся женщины. Эйлин удивилась, увидев, как он наполняет его водой из графина и осторожно ставит на газовую горелку.