Поднялись около маленького духана по очень крутой тропе. Посмотреть вниз — весь в зелени обрыв и под ногами рельсы, полустанок и бегущий поезд с бесконечными цистернами.

Все поднимались выше и выше, мимо разных построек. Вдруг поняли, что проскочили слишком высоко. Спустились вниз. Наконец, нашли домик, где живут Хлопины. Радостно встретились. Но недолго пришлось нам пробыть на гостеприимном балконе у ласковых хозяев. Мы и не заметили, как на небе накопились, накрутились тучи, вдруг потемнело и немедленно, с необыкновенной готовностью, полил тропический ливень. Это было так неожиданно. Решили переждать. Долго ждали. Но, боясь темноты, отправились домой, заметив, что ливень ослабел.

Хлюпали по лужам, скользили по камням, ноги расползались на жидкой земле. Но было прекрасно. Зелень казалась еще крепче в своем цвете, сине-зеленая и вся усыпанная сверкающими стекляшками.

Дождь перестал. Иногда струя воды, соскользнув с листа, обдавала лицо или затекала за воротник. Но нам было весело, было бодряще.

Каждый день сбегаем по тропинке утром к морю. Очень круто, и мне страшно. С одной стороны — отвесная стена, с другой — крутой обрыв, покрытый зеленью. В глубине ручей. Вверху он бежит по желобу на колесо маленькой, игрушечной мельницы и потом падает каскадом, как расплавленное серебро среди изумрудов. Но овраг глубок и опасен. Тропа по краю имеет ряд тонких цементных столбиков метра три друг от друга. Между ними когда-то была проволока, сейчас она отсутствует, и столбики служат декорацией. Тропа извилистая, и мне с непривычки страшновато по ней ходить. Но делать нечего — надо привыкать.

Сидим на пляже и смотрим на прибой. Дует мягкий морской ветер. Волны набегают и разливаются около наших ног. Пахнет морем…

Выше на берегу земля кирпично-красная, или оранжевая, или малиновато-бурая. Необыкновенно красиво сочетание красной земли с темно-зелеными круглыми кустиками чая. Издали кажется, что какие-то темные пупочки бегут по оранжево-красному полю. Терпкое и острое сочетание красок…

Последние дни прохладны, и часто идут дожди. Мы с Сережей находим, что в Ленинграде лучше.

Работать на воздухе я не могу. Просматриваю свои путевые наброски. Как будто много работала, но мало сделала.

Сегодня 26 июля — день рождения моего драгоценного Сереженьки.

Я ничего пока не работаю и провожу день в ничегонеделании. Вечером мы сидели у столика под платаном, на краю сада, смотрели и наслаждались.

Перед глазами прелестная картина. Крутыми террасами вниз спускается сад. За ним, прямо перед нами, холм. На нем развалины старой турецкой крепости. Камни совсем заросли зеленым, пышным покровом. Этот холм частью закрывает море, берег, но вся линия горизонта ничем не нарушается. Справа виден берег и бухта местечка Кобулеты. Бухта красивая, круглая, протяжением в семь километров. Дальний берег бухты длинной полоской выбегает в море. За ним виднеется снеговая цепь Кавказских гор. Небо покрыто нежнейшими серебристыми облачками, они, как барашки, толпятся по всему небу. И мы сидим и смотрим. И кажется нам, что мы присутствуем при исполнении великолепной симфонии, где краски заменяют звуки.

Все в ней — движение и постоянная смена.

Солнце постепенно опускается за тонкими сиреневыми тучками. Между ними, через блестящие щели, стрелой бегут его лучи — нежного золотисто-розового цвета. Они все время меняют направление. Море жемчужно-серое, играет сиреневым и золотистым, оно темнее неба. Вдруг где-то вверху пронзают воздух два ярких солнечных меча. Они бросают на воду серебристые, бегущие к берегу пятна. А там, левее, еще выше, на фоне пушистых облачков, образуется дымчато-коричневое облако. Оно растет и скоро заполняет все небо. Совсем голова Черномора с длинной, разметанной бородой. Внизу, между деревьями, ползет «сороконожка» — поезд.

Вдоль берега непрерывно набегают волны, и курчавая пена рассыпается на камешках. Кузнечики около нас стрекочут мелодично.

Тишина и радость опускаются на душу.

Вечером, в первый раз, Алексей Николаевич Грибов (артист Московского Художественного театра)[116], живший также у Ростовцевых, исполнял на память драму «Дни Турбиных». Он один передавал все роли, и при этом очень хорошо…

Но скоро наш отдых был нарушен неожиданным тяжелым событием. Скоропостижно умер Григорий Витальевич Хлопин. Еще накануне вечером мы были у них в гостях, справляли день рождения его младшего сына, и ничто не предвещало его близкого конца.

Неожиданность и внезапность смерти вызвала особенно тяжелое чувство. Под влиянием его все кругом нас как будто потускнело…

Первую акварель я сделала 3 августа[117]. Долго присматривалась к незнакомой и такой своеобразно красивой природе Аджаристана. Около дома, на обработанных участках все слишком культурно, красиво красивостью, а нет характера страны. Поэтому мы с Сергеем Васильевичем пошли подальше от береговой полосы, все выше и выше в горы. Местность своеобразна, красива и сурова. Везде пятна красной, сизо-красной, желто-красной земли и на ней яркого интенсивно зеленого цвета зелень. Это сочетание так богато, могуче, упоительно, что хочется кричать от восторга.