– Как скажете, миледи.

– У тебя есть доступ к документам Адамантовой академии?

– Ну-у, – протянул Всезнайка, – я, конечно, не решусь утверждать, что располагаю полной информацией, однако же предполагаю, что объём сведений, которыми я оперирую, значительно превосходит большинство библиотек, составленных небиблиомантами.

– Ты можешь добраться до личных данных? Не мог бы ты выяснить, каким образом некто Эдвард Торндайк связан с Академией?

Наступила короткая пауза, затем Всезнайка наморщил нос:

– Литературный критик Эдвард Торндайк опубликовал четыре сборника рецензий. Все они выходили небольшими тиражами. Три из них увидели свет в издательствах, имеющих прямое отношение к Унике. Уника представляет собой убежище – официальное местонахождение Академии и…

– Да-да, я в курсе, – перебила его Мерси. – Но официально Торндайк не занимает там никакой должности, так?

– Во всяком случае, это не упоминается ни в одной книге.

– А что тебе известно о некой Флоренс Оукенхёрст?

Всезнайка снова замолчал на несколько секунд, а затем произнёс:

– Персонаж с этим именем существует. Он выведен в малоизвестном труде, автором которого…

– Я имею в виду не его, а книгоиздательницу, владелицу «Издательской компании Оукенхёрст».

– Ни в одной книге нет о ней ни строчки.

Размышляя, Мерси устало потёрла руками лицо. Возможно, мадам Ксу оставит её в покое, если в дальнейшем она будет держаться подальше от Флоренс и не станет вмешиваться в их взаимоотношения. Возможно, тот факт, что на этот раз Ксу не причинила Мерси вреда, указывал на то, что старая китаянка не желала разжигать новую ссору. Если бы у Ксу было желание, Мерси давно бы уже выследили и разрезали на кусочки. Не в первый раз Мерси задалась вопросом, чем объяснялась эта поистине удивительная сдержанность. Быть может, к этому имеет какое-то отношение женщина с вуалью?

Взгляд Мерси упал на бумажный конверт, валявшийся на полу среди обрезков. Его разрезали надвое, но восковая печать на нём уцелела. Мерси могла поклясться чем угодно, что, когда она утром вышла из дома, этого письма здесь не было. Вероятно, кто-то подсунул его под дверь позже.

Она подняла разрезанный конверт с пола и вытащила из него половинки письма. Нетерпеливо оттеснив Всезнайку в сторону, она положила их на письменный стол так, чтобы письмо можно было прочитать. Помимо письма, в конверте обнаружился ещё один лист бумаги гораздо большего размера, также разрезанный на две части.

Написанное от руки письмо содержало приглашение на чай сегодня после обеда. Лаконичное и вежливое… Однако письмо составили так, что отказаться от приглашения было невозможно. Подпись гласила: «Преданный вам Эдвард Торндайк». Второй лист оказался пожелтевшей от времени газетной вырезкой статьи из «Таймс»: одна из старых рецензий Торндайка, в которой он критически отзывался о романе, только что вышедшем в английском переводе.

Этим романом был «Венецианский палач», последняя книга, проданная несчастным Птолеми.

Роман, который Джезебел собиралась отнести Малахайду, прежде чем бесследно исчезнуть.