Десятки известных в богемных кругах артистов, музыкантов, писателей, журналистов, представителей других творческих профессий, которые по разным причинам попали на объекты Строительств 501, 503, прошли через коллектив лагерного театра.
Многим из этих людей в жестоких условиях лагеря, в ситуации несвободы, серьезных физических нагрузок, других тягот и лишений пришлось заниматься творчеством, создавая на сцене сложные художественные образы, обращаясь к эстетическим чувствам публики, состоявшей из осужденных строителей магистрали, сотрудников лагерной администрации, представителей местного населения.
Решение об организации на стройке театра принял начальник Северного управления лагерей Василий Барабанов. Именно о Барабанове неизменно вспоминают очевидцы, когда речь заходит о деятельности театра. Заключенный поэт Лазарь Шерешевский вспоминал: «Начальник Строительства 501 Василий Арсентьевич Барабанов и новый начальник политотдела Панфилов считали театр очень нужным учреждением, не позволявшим многочисленным вольнонаемным сотрудникам затосковать и спиться в мрачной обстановке полярных ночей, неустроенного быта и лагерных нравов, а также осуществлявшим культурное обслуживание десятков тысяч заключенных». Такими, по свидетельству очевидцев, оказались мотивы создания лагерного театра.
Принципы организации и содержание деятельности театра Северного управления лагерей противоречили ряду нормативно-методических указаний МВД СССР. В июле 1946 г. была принята директива № 187 МВД СССР «Об организации и использовании ансамблей, театральных трупп и концертных бригад из заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях». В ней отмечалось, что «вольнонаемные работники совместно с заключенными участвуют в организованных ансамблях, театральных труппах, концертных бригадах и т. д. Имеют место выезды заключенных, работающих в театральных коллективах, с концертами и постановками за пределы лагерей и колоний. Такое положение нельзя признать нормальным. Впредь запрещается в театральные коллективы, состоящие из вольнонаемных, включать заключенных, а также не допускать выездов за пределы лагерей и колоний театральных коллективов, состоящих из заключенных».
Несмотря на прямой запрет по организации объединенных театральных коллективов, театр учредили в 1947 г. на станции Абезь (первый штаб строительства Трансполярной магистрали), создав труппу как из числа вольнонаемных работников, так и заключенных. Формирование коллектива происходило на базе театра Печорской железной дороги, который, в свою очередь, образовался еще в 1943 г., а в 1948 г. отметил свое пятилетие юбилейным спектаклем.
«Театр заключенных — так неофициально среди абезьцев назывался Дом культуры постройкома. Широкий фронтон здания украшал большой портрет Иосифа Виссарионовича Сталина в светлом кителе, с перекинутым через левую руку темно-синим плащом. Он был изображен в полурост на фоне зеленых полей, широких долин и заводских промышленных окраин. Понизу шел текст: “Широка страна моя родная”. Кроме официального и неофициального названия, театр назывался также центром культурной и воспитательной работы абезьской молодежи и вообще всех вольных жителей. В нем проводились различного рода культурно-массовые мероприятия, конференции, слеты, поселковые собрания, митинги и так далее», — так описывает в своих воспоминаниях помещение театра в «абезьский» период его работы бывший охранник Владимир Пентюхов.[76]
Всего в театре работало более 200 человек, административное руководство составили вольнонаемные специалисты. В состав труппы (состоявшей преимущественно из заключенных) влились и актеры, и театральные специалисты (осветители, механики и т. д.). «Театр, с разрешения Барабанова, имел право брать в труппу людей из колонн и лагерных пунктов, если там среди заключенных попадались артисты, музыканты, художники и вообще все, кто мог быть нужен театру, вплоть до осветителей и бутафоров. У директора театра Алексеева и начальника политотдела Панфилова были бланки так называемых спецнарядов, на которых красным карандашом была подпись Барабанова, а дальше был карт-бланш, куда дирекция театра имела право вписывать фамилию заключенного, которого забрали из колонны в театр (из пересылки в том числе)», — вспоминал Лазарь Шерешевский.[77]
Труппа театра сформировалась на основе разных направлений сценической деятельности: «Театр этот был очень большой, там было более 200 человек. Один только симфонический оркестр насчитывал 33 человека. Был хор, был балет. Собственно, театр состоял из 3-х творческих групп: основная группа была, так сказать, музыкально-драматическая, на основе оперы и оперетты, была небольшая группа собственно драматическая, которая ставила пьесы, и была группа эстрадная».[78]
Художественным руководителем и главным режиссером театра назначили заслуженного артиста Коми АССР А. Алексеева. Большую творческую работу вели заключенные, бывшие «звезды» московских и ленинградских сцен. По словам Лазаря Шерешевского, «Руководителями театра 501-й стройки были Алексей Моров и Леонид Оболенский. Алексей Григорьевич был зав. художественной частью, а до этого он был крупным журналистом в «Правде» — работал в отделе искусств при Михаиле Кольцове. Моров знал всех артистов, художников Москвы, Ленинграда, знал практически всю театральную страну. Завадского из Ростова в свое время вытаскивал. Иогельсона он лично вытащил из колонны, потому что помнил по предвоенным постановкам в Радловском театре».
Главный художник театра, трагически погибший в Енисейском лагере в 1951 г. Дмитрий Зеленков, в письме домой рассказывал: «Весной 1948 г. оказался я в заполярном Урале (пос. Абезь), где довольно быстро попал в театр. В течение одного года в театре этом я занял очень прочную позицию. Работать приходилось очень много. За 1 год я оформил более 10 спектаклей.
Работы мои высоко ценились, и я пользовался всеми благами, возможными в нашем положении».[79]
Когда штат театра перевалил за две сотни человек, структуру учреждения реформировали. Весь большой коллектив разделили на три группы — драматическая труппа, музыкально-драматическая (оперетта) вместе с симфоническим оркестром и эстрадная — джаз-ансамбль. В афишах учреждение скромно именовалось Театром Управления строительства.
Театр по возможности снабжали инвентарем, мебелью, тканью, красками, различными подсобными материалами. Актерам старались создать приемлемые условия для жизни и творчества. Вспоминал актер театра Леонид Юхин: «Людей селили в спецбараки. Семейным парам предоставляли отдельную комнату, с отсутствием двухэтажных нар. Питались не из общего котла. Отсутствовала лагерная униформа. Ведущим актерам приказали пошить костюмы, из не особо дорогого материала, но приличного. Все ходили в этих костюмах. На юбилей театра разрешили водку заключенным принести, буфет организовали».[80]
Репертуар театра на первом этапе его существования (1947–1949 гг.) составляла в основном советская драматургия — «Человек с того света» В. Дыховичного и М. Слободского, «Вас вызывает Таймыр» А. Галича, «Жили три друга» А. Успенского, лучшие опереточные вещи тех лет — «Свадьба в Малиновке», «Холопка», «Одиннадцать неизвестных», а также классика оперетты — «Летучая мышь», «Голубая мазурка».
В 1949 г. в театре кипела и сценическая, и закулисная жизнь. Актерам стали выдавать в качестве дополнительного питания молоко (неслыханная роскошь для полярных широт), а в вольнонаемном руководстве труппы вызрела остросюжетная интрига — в программках спектаклей наряду с упоминанием режиссера-постановщика В. Алексеева (беспартийного) появилась строка: «художественный руководитель П. Раннев». Последний, будучи членом партии, «пробил» в политотделе себе громкий пост, хотя участие в постановках принимал только как актер.
Непосредственно на трассе деятельность театра в полной мере развернулась в конце 1947 г. В начале 1948 г. артисты театра впервые выехали на «гастроли» по лаггородкам Трансполярной магистрали. Как вспоминает бывший заключенный Обского лагеря Лазарь Шерешевский, «весна 1948-го года началась примерно в конце мая, нас посадили в 2 железнодорожных (товарных, разумеется) вагона и повезли по построенной части железной дороги обслуживать расположенные вдоль этой железной дороги лагеря, колонны заключенных. Там, где кончалась железная дорога, мы ездили на самосвалах, а то и ходили пешком со своим реквизитом, со своими инструментами, обслуживая лагерные колонны, поэтому нашей группе, которая прошла весь путь от Абези до Лабытнанги в сущности пешком, вся эта трасса была очень хорошо знакома».[81]
Артисты в 1948–1949 гг. ездили со своей программой по всей трассе строящейся дороги, вылетали на далекие «точки», где зимовали изыскатели и геологи, выступали перед жителями северных городов и рабочих поселков.
В последние месяцы 1948 г. театр побывал за полярным кругом в п. Новый Порт, куда железную дорогу так никогда и не провели. От этих «гастролей» у Лазаря Шерешевского остался тяжелый осадок: «Наша эстрадная группа в самом конце ноября 1948 г. была посажена на самолет ЛИ-2 и отправлена для обслуживания заключенных прямо в Новый Порт. Мы концертировали, живя в жутких совершенно землянках. Туда еще летом на лихтерах и баржах завезли заключенных по Обской губе. Трассу, конечно, еще никто там не строил. Какая там трасса! В Щучьем что-то начали. Но лагеря уже были. А в Новом Порту ни одного метра трассы не было проложено, готовили неизвестно что. И нас туда законопатили, там должны были держать две недели, а потом вывезти обратно в Абезь».[82]
Работа театра руководством стройки оценивалась положительно, заместитель начальника Северного управления В. Боярский в докладе по итогам обследования лагподразделений в декабре 1949 г. указывает: «Огромную работу по культурному обслуживанию заключенных провели бригады и джаз-ансамбль артистов Дома культуры (Театр Северного управления лагерей. —
В 1949–1950 гг. музыкально-драматическая труппа недолго, но с большим успехом работала в помещении городского театра Игарки. В Игарке произошел своеобразный курьез — местный театр не выдержал конкурентной борьбы в соперничестве с лагерным учреждением. «В то время, когда мы переехали в Игарку, там был городской театр имени Веры Николаевны Пашенной. Мы сыграли «Холопку» в первый же день приезда — и этот городской театр расформировали. Ни одного билета не смогли продать на их спектакли, а у нас не достать было билетов. У нас ведь была оперетта, джаз, драма. Весь репертуар был заполнен», — вспоминал заведующий литературной частью театра Лазарь Шерешевский.[83]