— Егорка, ты на бас-гитаре играл? — спросил Мулявин.

— Все гитаристы пробовали хоть раз.

— Так попробуй ещё. Мне нужен дублёр Бернштейну.

— Только же пришёл…

— Да. И я не уверен, что КГБ выпустит его в Мексику. Фамилия, видишь ли, неподходящая. Пусть будет белорус для подстраховки.

— Спасибо, Владимир Георгиевич!

— Ставку я выбью. Будешь на правах музыканта, а не шнуры таскать. Всё, отдыхай. Завтра в десять в филармонии.

Егор положил трубку.

— Как быстро всё меняется…

— Тебя не берут? — встревожено спросила Настя.

— Берут. Но с условием переучиться на бас-гитариста. Чтоб был как Пол Маккартни в «Битлах». Больше денег, но ещё больше пахоты, чем в российском турне. Представь, Мулявин опасается, что нашего бас-гитариста Борю Берштейна не выпустит КГБ, потому что он — еврей. И Аркадия Эскина не пустят, хоть он — мировой мужик. Но тоже еврей. Правда, за клавишами у нас Паливода ещё, парни как-то друг дружку замещают. Прости, тебе это скучно.

— Нет-нет, продолжай!

Она глазами показала, что пока мама не уехала, только и остаётся — сидеть подальше друг от друга, болтая на отвлечённые темы. Лучшими оказались байки про гастроли — про прилетевшего на сцену гуся, например.

— А как же поклонницы?

— Поклоняются. Если бы мы работали как люди, один-два концерта в день, то некоторые из парней отрывались бы. Утром глазами стреляют, к третьему выступлению глаза тусклые, после четвёртого — ноги не идут, подгибаются. Как говорит наш Дёмин, осветитель и помощник администратора, мне бы женщину — тихую и ласковую, чтоб легла рядом, не мешала спать и отгоняла других. Кроме шуток, нас охраняют. Милиция стоит на входе и на выходе. Слава Богу, моя рожица не примелькалась, да и потом не примелькается, бас во втором ряду. Фронтмены — Мулявин, Кашепаров и Дайнеко. Ещё Мисевич с флейтой запоминающийся. Им прохода не дают, в магазин не выйти.

Посреди разговора Настя встала и села к нему на колени, обняв.

— Ей назло? — шепнул Егор.

— Да ну её! Скучала. Хочу к тебе. Скорее бы уже её поезд.

— Анастасия! Не проводишь ли меня на вокзал? — наивно спросила Екатерина Вацлавовна и убыла одна.

А Настя принялась показывать, насколько соскучилась в самом деле.