«Брось ерунду городить! – оборвал себя Интеграл. – Подобных случайностей не бывает».

Но как попасть к умирающему, не засветившись? Ведь Скотланд-Ярд, да и другие заинтересованные спецслужбы наверняка уже так его обложили со всех сторон, что только сунься в госпиталь…

А провала Свиридову не простят.

«Нет, надо искать другие пути, – продолжал размышлять Интеграл. – Например, обратиться к лондонским друзьям Вадима. Скажем, к тому же Эленскому. Хотя нет, тоже не вариант! Судя по прессе, тот уже активно подключился к оголтелой антироссийской кампании. Пресс-конференции ему подавай! Ну да, Эленский не упустит случая лишний раз лягнуть президента и Лубянку…»

И все же навестить его под тем или иным предлогом, может быть, придётся.

О! Надо первым делом найти Лизу. Или, на худой конец, сына Люсиновых – Антона. Тот уже, поди, не ребенок. Они его, наверное, ещё помнят по былым временам.

Тоже, конечно, небезопасно. Так все получается небезопасно! Но не сидеть же на этом основании в четырех стенах и любоваться до беспамятства видами с балкона?

Так-так-так…

«Думай, Игорь, думай! – мысленно подбодрил себя Свиридов. – Должен же быть какой-то выход! Нужна какая-нибудь зацепка…»

Он пошел на кухню и достал сэндвич. Хм, уже несвежий. Хотя откуда взяться свежему? Свиридов больше суток не выходил из дому.

Проклятые воспоминания. Проклятые терзания. Хорошо еще, что виски – не сэндвич. Всегда свеж и крепок. Он плеснул в стакан двойную порцию, но к губам так и не донес. Стоп, кажется, поймал!

Игорь стремглав бросился в спальню, где валялись газеты, и стал ворошить их в поисках репортажа, который какое-то время назад чем-то привлек его внимание. Во всяком случае, ту информацию он подсознательно отметил. Точно! Там еще были фотоснимки Вадима на больничной койке, сделанные прямо в госпитальной палате.

На первой полосе газеты «Уикенд Таймс» был помещён репортаж некоего Чарльза Маффина. Свиридов намётанным глазом сразу определил, что снимки какие-то замутнённые, расплывчатые. Странно! При современных технологиях можно без труда откорректировать любую погрешность. Значит, редакторы сознательно допустили брак, очевидно, с намерением придать своей сенсационной публикации бо́льшую достоверность.

«Бог ты мой, бедный Щука! Не хотел бы я так ужасно выглядеть, – невольно подумал Игорь, вглядываясь в изображение изможденного, исхудавшего до неузнаваемости Вадима. – Голову на отсечение даю, фотографии сделаны с видеозаписей камеры наблюдения. Да и репортаж изобилует такими реалистичными, интимными подробностями, будто репортер лично присутствовал при разговорах больного с женой».

Ну конечно! Как он раньше не додумался! Наверняка в палате Люсинова установлены скрытые камеры наблюдения. Пинкертоны вряд ли упустили бы возможность подглядеть и подслушать, что выдаст умирающий! Выходит, их тоже что-то беспокоит, и они тоже ищут причины случившегося с Люсиновым. А если так, то логично предположить: версия провокации с их стороны, о которой упоминается в приказе Кушакова, похоже, несостоятельна.

«Думай, думай дальше!» – подстегнул себя Свиридов.

Итак, видеонаблюдение за Вадимом, несомненно, ведется. Значит, то, что записано на одном носителе, можно скопировать и на другие. Следовательно, репортер из газеты каким-то образом раздобыл копию записей. Вот тебе и первая зацепка! Надо просто-напросто найти этого журналюгу, как следует припугнуть, а затем выкупить у него диск. Ура! Хоть какая-то подвижка!

Свиридов лихорадочно стал листать страницы «Уикенд Таймс» в поисках координат редакции. Одновременно он интуитивно вновь стал прислушиваться к хорошо поставленному баритону диктора Би-би-си:

«Мистер Люсинов адресовался к правителям России, заявив следующее: “Вам не удалось заставить меня молчать, но за свои откровения я вынужден платить собственной жизнью! Вы показали себя всему здравомыслящему человечеству грубыми и беспощадными деспотами, такими, какими вас называют все, кому дороги идеалы гуманизма и подлинной демократии! Вы пытаетесь заставить замолчать навеки одного человека, но протест всего мира будет звучать в ваших ушах до конца жизни. Пусть Бог накажет вас за то, что вы сделали со мной”…»

– Какой дешевый блеф! – возмущённо воскликнул Свиридов, невольно обращаясь к диктору.