Она все время у меня в голове, искушает меня, дразнит, а она даже не догадывается.
Я вытаскиваю ее из зимнего пальто, пока она снимает сапоги. В ее глазах пляшут вожделение и тепло, когда я поднимаю ее на руки и несу в спальню.
Моя рука проскальзывает под рубашку, затем под лифчик. Когда я провожу большим пальцем по ее соску, она стонет и тянется к моему ремню.
— Я весь день думал об этой киске, — бормочу я ей на ухо, обнимая ее за джинсы, пока она расстегивает молнию. — Ты мокрая для меня, Солнышко? Ты мечтала о том, чтобы мой член заполнил твою маленькую тугую дырочку, пока ты работала?
Я просовываю руку внутрь ее джинсов, за трусики, в ее мокрые складочки.
— Да, — хнычет она. Ее маленькая рука обхватывает мою эрекцию, и она делает несколько осторожных поглаживаний, но их достаточно, чтобы разрушить меня. Я спускаю ее джинсы на бедра, чтобы открыть доступ к трусикам, а затем бросаю ее на кровать. Я перекидываю ее лодыжки через плечо, держу ее запястья над головой и стягиваю трусики в сторону, проникая в нее одним плавным движением.
Мы оба стонем одновременно. Это похоже на возвращение домой.
Она позволяет мне держать ее, позволяет использовать ее. Ее кульминация наступает первой, грубая, пульсирующая, которая засасывает меня все глубже и глубже, пока я уже не могу сопротивляться.
— Черт. Вот оно, — рычу я.
Она все еще пульсирует, все еще доит меня, когда я извергаюсь в ее тугую, влажную киску, и это такое чувство, которое стирает все мысли. Я не знаю, как долго я в нее вгоняю. Я едва осознаю, что выхожу из нее и падаю на кровать рядом с ней. Минуты расплываются. Единственный намек на течение времени — наше неровное дыхание.
В конце концов нам удается отцепить джинсы от наших конечностей. Она прижимается ко мне, прижимается к моему перегретому телу и начинает кончиками пальцев обводить мои татуировки.
— Что означает эта? — тихо спрашивает она.
Я открываю усталые глаза и смотрю вниз, на место, которое она указала на моих ребрах. Это рыба с мужским лицом, выходящим изо рта.
Но я не могу ей этого сказать, а врать ей я не хочу, поэтому я делаю то, что, похоже, стало моей новой привычкой. Я пытаюсь отвлечь ее, когда у меня нет ответа.
Я перекатываюсь на нее, заставляя ее вскрикнуть, и скольжу по ее телу. Она такая чертовски мягкая везде. Мой язык обводит ее сосок, а затем я двигаюсь все ниже и ниже, пока мои губы не касаются внутренней стороны ее бедра, всего в нескольких дюймах от ее киски.
Моя сперма капает из нее, и вид ее сводит меня с ума. Я проталкиваю ее обратно внутрь пальцами и посасываю ее клитор. Ее бедра бьются о мое лицо, она дергает меня за волосы, а потом взрывается.
Она больше не спрашивает о татуировке.
Когда ее тело окончательно затихает, я прижимаю ее к себе и провожу костяшками пальцев по ее позвоночнику. — Как прошел твой первый день на работе?