— Раздвинь ноги, — бормочет Роуэн, и я беспрекословно следую его приказу.
Он проводит костяшками пальцев по мне снова и снова, с одной стороны, потом с другой, потом прямо по шву.
Я заворожена. Когда он наконец просовывает два пальца в трусики и нащупывает мой вход, я издаю недостойный звук, потому что не хочу ничего, кроме того, чтобы он засунул эти пальцы глубоко внутрь меня.
— Такая мокрая для меня, — пробормотал он. — Боже, я не могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус.
Мое возбуждение сплетается с тревогой, когда он сдвигает мои трусики в сторону и прижимается губами к моему мокрому входу.
Он удовлетворенно стонет. Звук настолько грубый, настолько осязаемый, что на мгновение я забываю о том, что мне редко удавалось кончить таким образом. Он пробует меня на вкус долгими, тщательными облизываниями, и мои трусики все туже и туже стягиваются вокруг его кулака, пока я не слышу, как рвется ткань.
— О Боже, — стону я, когда он бросает клочок хлопка на землю и вводит в меня два пальца.
Мои внутренние мышцы сжимаются вокруг него. Он посасывает мой клитор, пока загибает пальцы, поглаживая что-то внутри, что-то неизвестное, что-то, что заставляет мою киску наливаться кровью.
Тепло поглощает мое тело. Меня поместили в ад. Я хочу снять это платье, хочу снять лифчик, хочу снять все, и я хочу кончить, черт возьми.
Я хочу этого так сильно.
Мои бедра раскачиваются взад-вперед, ища разрядки, которая все никак не наступает.
Разочарование дает о себе знать. С Бреттом это получалось так редко, что он перестал пытаться. Я знала, что мне нужно, чтобы он подольше задержался, но я не умела просить, потому что не хотела быть неудобной.
От стыда мои щеки покрылись колючками.
Роуэн прижимается ко мне и исчезает. — Малышка? Почему ты так затихла?
Мой взгляд падает на его идеальное лицо. Даже в темноте я вижу, как блестит его борода. — Не думаю, что смогу так закончить, — шепчу я.
Он вопросительно вскидывает бровь, слегка пощипывая мой узелок, от чего у меня подгибаются колени. — Я только начинаю.
Мое сердце бьется о ребра. — Это… может занять некоторое время.
Я едва вижу его улыбку, но слышу, когда он говорит: — Отлично. Я не люблю торопиться с едой.