— Я Боб, — хмыкнул он. — Деревенщина Боб Боукер. Хотя зови, как в голову взбредет, только не забывай позвать к обеду.
С этими словами капитан дружелюбно хлопнул меня по спине широченной ладонью с такой силой, что я едва не прошиб стену, а сам затрясся от смеха — аж побагровел; вероятно, ему казалось, что он выдал сногсшибательную шутку собственного сочинения и теперь с явным удовольствием прислушивался к тому, как она прозвучала. Я тоже засмеялся, причем очень сердечно, и стал так энергично утирать глаза, что на них выступили слезы.
— Да ты янки! — вскричал я, переведя дух. Разумный ход: так я намекнул, что не имею понятия, кто он и откуда, несмотря на всю шумиху в газетах.
— Самый настоящий, из Вайоминга. Там родился, там и вырос. Потом бороздил моря, а сюда вот прибился пару лет назад: хотел посмотреть, как обстоят дела на другом конце мира. Я страсть какой любопытный, с роду был такой. Дома гонял паромы из Фриско в Сарслито, жил один, как перст. И решил, что тута уж наверняка будет веселее.
Я немедленно заподозрил, — хотя, может, и не вполне справедливо, — что за бегством капитана Боукера из Америки кроется нечто большее, чем он намерен открыть. Возможно, преступное прошлое. Но продолжал кивать так, будто и впрямь принимал его россказни за чистую монету.
— И долго здесь обретаешься? — небрежно спросил я.
Боукер приподнял бровь.
— Говорю же: два года.
— Я имею в виду, в хранилище?
— А-а, — снова расслабился он. — Не, только вселился. Появись ты позавчера, тута бы меня не нашел. Старикан, что заведовал этим хозяйством, приказал долго жить. Рухнул как подкошенный на том самом месте, где ты стоишь. А спустя час я уж тут как тут — шасть в дверь, и шляпа в руках. Механик я, кое-что кумекаю по части машин, да и прожил всю жизнь у моря, так что не впервой. Ну и взяли меня на его место. А тебе какой интерес?
— Никакого. Ровным счетом никакого, — повторил я, жалея, что вопрос застал меня врасплох. Не стоило показывать свою нервозность. И я выпалил первое, что пришло в голову, идиотскую фразу: — Как
Это выражение сразу меня задело: оно как бы намекало, что старик, возможно, умер не своей смертью. В общем, вы и сами видите, в каком я пребывал смятении. Все шло не так гладко, как мне того хотелось: я умудрился вызвать у Боукера подозрения, хотя просто пытался поддержать беседу, не более. «Очередной безумец на мою голову», — помнится, решил я. И то верно, пожелаешь такому доброго утра, встретив на улице, а он вытаращит глаза и поинтересуется,
— Грохнулся замертво, книзу рожей, — пояснил капитан Боукер с внезапно окаменевшим лицом. Но затем вновь расплылся в улыбке и, расхохотавшись, опять хлопнул меня по спине.
— Сигару? — предложил он.
Я отмахнулся:
— Не курю. А ты давай, запах табака мне по душе. Навевает уют.
Капитан кивнул.
— Ага, и аммиачные пары забивает, — откусив кончик толстой сигары, он с натугой сплюнул его куда подальше.
— Ну так что, — сказал я, — не против, если я здесь осмотрюсь?
— Не-а, — ответил он.