Он не мог сказать наверняка, но ему показалось, что к глазам Валери подкатила влага, которую та мигом вытерла, прежде чем удивленно покачать головой.
– Ты поразительный человек, Ричард, – произнесла Валери, вот-вот готовая выразить те чувства, которые, как он был уверен (или, по крайней мере, надеялся), испытывала.
Они неловко простояли несколько мгновений в тишине, а потом Валери обняла Ричарда за шею и ласково поцеловала в щеку.
– Ай! – воскликнул он и дернулся, испортив момент.
– Что? Что такое? – разумеется, спросила Валери.
– Мне в шею что-то впилось!
Ричард отступил на шаг и указал на черную водолазку Валери. Она развернула шерстяную ткань, и кое-что блеснуло на тусклом свету.
– Опять эта чертова брошь! Ты же вроде убрала ее в карман?
Валери достала из кармана штанов вторую, точно такую же, брошь.
– Да, – улыбнулась Валери. – Неужели ты и правда думал, что я могла на тебя напасть, Ричард?
Глава двадцать седьмая
На следующее утро Ричард все еще не понимал, что это ему дало. В моменты уныния он допускал, что Валери нежно поцеловала его в щеку лишь для того, чтобы уколоть брошью. И смысл был в том, чтобы показать ему обходным – потенциально смертельным – способом, что это не она напала на него в музыкальной комнате. Но это определенно была женщина. Не Лионель, ведь та не выглядела столь сильной. Не Дженнифер, хотя Ричард не мог сказать точно, почему сомневался в этом варианте. Саше явно нездоровилось, а значит, оставалась Стелла. И как раз Стелла Гонсалес подарила Валери ту брошь, копию изображения, которое висело в приемной, снова вспомнил Ричард, и у Стеллы было примерно такое же телосложение, как у Валери.
Из-за всего этого напрашивался вопрос: какого черта? Зачем нападать на него, Ричарда? Зачем вообще нападать на кого-либо, если уж на то пошло? Затем Ричард вспомнил вопрос Аморетт, который она задала в первый день его работы на площадке: «Где все испанцы?» Действительно, где? Бегают ночью по шато и нападают на ни в чем не повинных людей, вот где.
Ричард бродил по замку ранним утром. Начало съемок запланировали на время после завтрака, но Фридман все отменил.
«Это было бы неправильно», – сказал он.
Все согласились, но Саша, несмотря на очевидную слабость, ясно дала понять, что они серьезно отстают от графика и выходят за рамки бюджета.
«Мне плевать, – отозвался продюсер, пожевывая сигару. – Мы отсюда не уйдем, пока не закончим!»
И пусть остальные актеры сплотились вокруг традиционного пылкого «шоу должно продолжаться», Саша лишь печально покачала головой. Это был ее первый фильм для Голливуда, но выражение ее лица говорило, что, вероятно, он может оказаться и последним, и она даже не против. Режиссер пожелала всем спокойной ночи, печально упомянула покойную Аморетт Артур и удалилась в свой трейлер.
Ричард прокрался к стойке регистрации. Причин для такой осторожности не было: вокруг ни души; но он хорошо усвоил за последние дни, что расслабленность в любой момент может привести к боли. Что там сказала Валери? НАРД: наблюдай, адаптируйся, решай, действуй. Ричард разрабатывал собственную версию – НАРДБ: наблюдай, адаптируйся, решай, действуй, беги. Картина все еще висела на стене, никто не пытался спорить с тем, насколько она тут неуместна. Гравюра карандашом, изображающая открытую книгу в руках, скованных цепями. Словно некий манифест, слова которого Ричард, правда, не мог разобрать, только римские цифры: VII и IX.
– Cortes de Cádiz[31], начало возвращения свободы Испании.