— Проблема у меня Антон Палыч, — шмыгнул носом он.
— Сейчас у всех есть проблемы, давай конкретику уже.
— Я денег должен… много должен… не знаю, что дальше делать…
— Много это сколько? И кому? — задал я сразу два вопроса.
— Двадцать два рубля, — вторично шмыгнул Половинкин, — Быку должен.
— Это который Волобуев что ли? — уточнил я.
— Угу, — согласился он, — Волобуеву.
— В карты что ли проиграл?
— Не… забились мы по одной теме…
— А чего тогда такая неровная сумма? Обычно спорят на круглые, — спросил я.
— Так это проценты уже пошли, так-то червонец был. В день по два рубля теперь тикает. А если до конца недели не отдам, он меня обещал на перо поставить.
— Ну сказал бы родителям, выдали б они наверно тебе денег, чтоб родного сына спасти, — предложил я. — Почему ко мне-то с таким вопросом?
— Вы не знаете что ли моих родителей? — с недоумением посмотрел на меня Валера, — папаша пьёт без передыху, мать давно на всё рукой махнула, в доме обычно ни копейки. Откуда они двадцать два рубля возьмут, для них и трёшница огромные деньги.
— А чего, он серьёзно тебя зарезать пообещал? — задал я наводящий вопрос.
— Ну до смерти-то наверно нет, — подумав, ответил Половинкин, — но инвалидом вполне сможет сделать.
И тут мне в голову пришла ослепительная идея:
— Слушай, Валерыч, а вот у Дубина из восьмого-Б какие отношения с твоим Быком?
— Дубин… — взял паузу он, — Дубин пацан в авторитете… его все в нашем микрорайоне уважают.
— Не знаешь, чего у него на меня зуб такой вырос?
— Точно не скажу, — опять шмыгнул Валера, насморк что ли у него хронический, — но по слухам вы с его папашей когда-то что-то не поделили, а он про это узнал и обиделся.