Мещане

Начав свою литературную карьеру как писатель «натуральной школы», Тургенев в повести «Затишье» продолжал противостоять ложному романтизму, формируя у читателей умение видеть истинно прекрасное в реальной жизни, которая их окружает. Именно по этой причине повесть Тургенева встретила сопротивление со стороны приверженцев «возвышенной» литературы. Многоплановая структура произведения, позволившая проследить судьбы персонажей из различных слоев русского общества, а также сочетание лирико-психологического и иронического стилей повествования – всё это стало художественной основой для появления романов Тургенева.

Роман А.Ф. Писемского «Тысяча душ» был создан более ста лет назад (1853—1858). Однако давно минувший мир как провинциальной, так и столичной России, запечатленный удивительной силой художественного слова, вновь и вновь оживает перед читателями этого произведения. Конечно, мы открываем эту книгу не только из-за удовлетворения «исторического» любопытства. Судьба главного героя романа Калиновича — крах его «искоренительных» действий, бесплодность его жестокой борьбы с прочно укоренившимся злом — взяточничеством, лихоимством, несправедливостью, а также его личная трагедия — все это по-своему поучительно и для нас. Судьбы других героев романа также вызывают человеческое волнение — любящей истинно и самозабвенно самоотверженной Настеньки, доброго Петра Михайлыча Годнева, несчастной Полины…

Я поднялась в спальню, ощущая, как сердце колотится в горле. Медленно сняла серьги, отстегнула колье, стараясь избегать резких движений. Роман наблюдал за мной, сидя в кресле у окна, как кобра за мышью. На журнальном столике перед ним стоял бокал с виски. – Иногда мне кажется, – произнес он задумчиво, – что ты забываешь, кому ты обязана всем этим, – он обвел рукой комнату. – Кто дал тебе эту жизнь. – Я помню, – тихо ответила я. – И благодарна. – Благодарна? – он усмехнулся. – А по тебе не скажешь. Строишь из себя жертву перед старыми подругами. – Я не строила… Он резко встал, и я невольно отшатнулась. Роман мгновенно оказался рядом, его пальцы сжались вокруг моего запястья. – Не перебивай. Меня, – процедил он. – Никогда. Не перебивай. – Прости, – прошептала я, чувствуя, как его пальцы сдавливают все сильнее. – Я не хотела… Его свободная рука поднялась, и я зажмурилась в ожидании удара.

В нашем мире, где господствуют порок и вседозволенность, так трудно найти чистую душу. Еще тяжелее полюбить ее, не запятнав, не осквернив и не разрушив. Но что делать, если любовь уже пришла? Если тебя преследуют преступные мысли? Если ты смотришь на нее не как на ребенка, хотя она и есть ребенок. Такой же, как твоя дочь. Но можно ли приказать сердцу не любить? Она – еще хуже, чем шило в мешке. Ее не скрыть. Особенно от себя. И что же делать в такой ситуации? Бороться! Но за нее или против? Этот вопрос предстоит решить обоим героям, не потеряв при этом ни себя, ни друг друга.