Милана Усманова

– Я видела тебя сегодня утром, – сказала я спокойно. – У детской площадки. С женщиной и ребёнком. Его улыбка немного дрогнула, но не исчезла. Вместо этого она стала чем-то механическим, застывшим. – А, это… – начал он, и я буквально услышала, как в его голове прокручиваются возможные оправдания. – Это Кира, она клиентка мастерской. Мы делали проект её квартиры в прошлом году, и она… – Не надо, – я подняла руку, прерывая поток его слов. – Не оскорбляй меня ложью, хватит. Я видела, как ты её обнимал. Как целовал. Это были вовсе не деловые объятия. Он замолчал. Медленно положил коробку конфет на прикроватную тумбочку и сел на край кровати. Не рядом со мной – на самый край, сохраняя дистанцию. – Как давно? – спросила я, глядя не на него, а на нашу семейную фотографию на стене. Валя вздохнул. – Два года, – тихо ответил он.

– Лена, – она остановилась напротив меня, – я всё могу объяснить. Я посмотрела на неё: такая красивая, слегка растрёпанная, с припухшими от поцелуев губами. Мария Ковач, моя лучшая подруга на протяжении пятнадцати лет. Человек, с которым я делила секреты, радости и горести. Женщина, которая держала меня за руку, когда я рожала Таю. Та, кто всегда говорила: «Мы как сёстры, Лена, даже больше, чем сёстры». – Объяснить? – мой голос звучал неожиданно спокойно. – Что именно ты хочешь объяснить, Маша? Как давно это продолжается? Она опустила глаза, и это было более красноречивым, чем любые слова. – Давно, – прошептала она. – Но, Лена, это не то, что ты думаешь… – А что я думаю? Что моя лучшая подруга и мой муж решили провести время вместе, пока меня нет? Что вы оба лгали мне в лицо месяцами? Тишина была оглушительной. Мария сделала шаг ко мне и протянула руку: – Лена, давай поговорим, когда ты успокоишься. Я отшатнулась от неё, как от раскалённого железа: – Не смей меня трогать. Убирайся!

– Вера, – тихо произнёс он. – Нам нужно поговорить. Я поняла. Ещё до того, как он произнёс эту страшную фразу, я уже знала. – Конечно, – ответила я слишком весёлым голосом. – Давай обсудим это за ужином. Я запекла утку с апельсиновым соусом, как ты любишь. – Вера, – наконец, он встретил мой взгляд. – Я ухожу. Два слова. Они повисли между нами, тяжёлые, как бетонные плиты. – Куда? – глупо спросила я, как будто он собирался в командировку. Александр вздохнул. В этом вздохе было всё: усталость, сожаление и облегчение человека, который наконец решился на шаг в неизвестность. – К Ольге. Моей… – он запнулся. – Секретарше, – закончила я за него. – Вы давно вместе? – Восемь месяцев, – просто ответил он. – Ты уверен? – тихо спросила я, чувствуя, как сердце разрывается на части. – В том, что хочешь разрушить всё, что у нас было? – Я больше не люблю тебя, – сказал он просто. – Прости.

Я поднялась в спальню, ощущая, как сердце колотится в горле. Медленно сняла серьги, отстегнула колье, стараясь избегать резких движений. Роман наблюдал за мной, сидя в кресле у окна, как кобра за мышью. На журнальном столике перед ним стоял бокал с виски. – Иногда мне кажется, – произнес он задумчиво, – что ты забываешь, кому ты обязана всем этим, – он обвел рукой комнату. – Кто дал тебе эту жизнь. – Я помню, – тихо ответила я. – И благодарна. – Благодарна? – он усмехнулся. – А по тебе не скажешь. Строишь из себя жертву перед старыми подругами. – Я не строила… Он резко встал, и я невольно отшатнулась. Роман мгновенно оказался рядом, его пальцы сжались вокруг моего запястья. – Не перебивай. Меня, – процедил он. – Никогда. Не перебивай. – Прости, – прошептала я, чувствуя, как его пальцы сдавливают все сильнее. – Я не хотела… Его свободная рука поднялась, и я зажмурилась в ожидании удара.