Пили мы не спеша, разговор не клеился, больше слушали мужчин, обсуждающих футбол.
И тут в палатке «нарисовалась», по-другому не скажешь, моя третья собутыльница. Сомневаться в расширении женской компании не пришлось, «дамочка» прошлепала прямо к нашему подоконнику.
— Привет, Клавка, привет, Якутка, здрассьте. — Шипение прозвучало в мою сторону. — У меня свободный вечер, и я сразу сюда. Чего пьем, за чей счет? А у меня с собой, во, фирма!
Распахнув белую облезлую шубу, «дамочка» достала литровую бутылку с яркой золотистой этикеткой.
— От благодарных зрителей. Я актриса, в театре служу, — снисходительно пояснила мне «дамочка». — Это для тех, кто не знает. Отставим это пока в сторонку и выпьем за меня!
Клаве и Якутке было все равно, из какой бутылки напиваться, а я все-таки потянулась к своей водке. Но не успела, актриса быстро налила мне полстакана.
— За успех!
Дальше все помню смутно. Пила наравне со всеми. Примерно через полчаса к нам присоединилась мужская компания.
Уже ничего не соображая, я громко и честно заявила собутыльникам:
— Мы меня теряем!
Но никто не услышал, коллектив отвлекся на возникшую драку. Двое мужиков привязались к продавцу, требуя водки в кредит, но парень не сдавался. Мужик повыше попытался насовать продавцу кулаком в лицо, но промахнулся и разбил стеклянный отсек витрины.
Невозмутимый продавец нажал несколько кнопок на сотовом телефоне, и в ту же минуту в дверях павильона возник наряд милиции.
Забрали всех. Поколачивая дубинками по тулупам, стадо пьяниц довели до ближайшей пятиэтажки, где оказалось отделение милиции, и заперли в обезьяннике.
Здесь уже скучали трое смуглых парней. При набивании обезьянника нашей компанией мелкие узбеки-таджики втиснулись в стену и смотрели испуганными глазами, боясь, что их не заметят и раздавят.
Мне было все равно. Я уселась на лавку в уголочке, рядом с Клавой, и мы тихонько допивали водку из литровой бутылки, принесенной актрисой. Куда делась она сама и Якутка, мы так и не поняли.
Мужики начали буянить. Милиционеры знали каждого из них в лицо и по паспорту, поэтому, составив акт, всех выпустили, даже таджиков-узбеков. Меня и Клаву оставили напоследок.
Коренастый небритый майор, брезгливо осматривавший меня, пытался что-то вспомнить. Не вспомнил.
— Ладно, Клавка в запой пошла, она хоть местная, а ты, коза приблудная, с какого перепуга в павильон приперлась?
— Ты глянь, Виктор Палыч, коза-то приблудная в кроссовках! — Милиционер смотрел на меня с осуждением. — Во как приперло водки хлебнуть, без валенок в магазин рванула.
— Я не из дома, — держась за стену, я встала с лавочки, — я из машины.