— По делу? — пролепетала Валерия тоном школьницы, дождавшейся звонка от одноклассника, в которого была влюблена целую четверть учебного года.

В телефонной трубке возникла пауза, и Валерия испугалась, что связь прервалась. Но голос Юрия Владимировича возник снова.

— Понимаешь ли, Лерочка. Я сопротивлялся, мне было неудобно. Но он… он заболел. Он из-за Ани заболел. Он выставил две картины в дорогом художественном салоне. Обе купили. И теперь он с ума сходит, что у него нет ее образа… Он не может вернуть картины — и не может без них…

Оглянувшись на странный вскрик тети, Вовчик увидел ее побледневшей и испуганной. Тетя Лера смотрела не на него, не на стену, а куда-то в пространство воспоминаний. Она провела дрожащими пальцами по бровям и растерянно ответила в телефонную трубку:

— Ничего не понимаю.

Вовчик снял наушники. Сосредоточившись, он расслышал последние фразы тети и голоса в трубке.

— Сложно объяснять по телефону, я приеду и покажу. Могу завтра или послезавтра.

— Да приезжай когда хочешь.

— Я сейчас хочу.

— Так ты в Москве?

— Да.

Тетя бледнела на глазах. Вовчик наклонился ближе к телефону.

Глядя то на него, то в прошедшую Италию, Валерия Николаевна прошептала:

— Так и приезжай.

В три движения мышки Вовчик вышел из компьютерной игры.

— Я в магазин пойду, теть Лер?

Положив трубку, Валерия Николаевна невидящим взглядом посмотрела на племянника:

— Да… иди…

Кухня-столовая нашего дома светилась всеми тремя люстрами и двумя бра.

Мы парковались под навесом, а тетя Лиля уже стояла на крыльце, подбоченясь и готовясь ругаться. Минуту, не меньше, она рассматривала меня, не понимая, кого ведут в дом в неприлично-откровенном наряде. Но быстро сориентировалась.