Я достала из сумочки телефон и быстро набрала цифры.

— Алло, Ириша, ты едешь домой?

— Не поеду, хочу, чтобы Леша заревновал. У него есть хороший повод.

— Делай, как считаешь нужным.

Как только я отключила трубку, к нашей машине подошел Алексей. Я открыла дверцу.

— Ира едет домой? — Его вопрос прозвучал бесстрастно.

— Нет, не едет.

— Это ее личное дело, — спокойно решил Алексей. Оглядев стоянку с дорогими машинами, близкий сосновый лес, серебрящийся Селигер, он протянул мне руку: — Дай мне ключи от своей машины, я утром ее пригоню.

— Только без глупостей. — Щелкнув замочком, я открыла сумочку и передала Алексею сначала ключи от машины, затем ключ от номера. — Очень прошу — не затевай скандалов.

— Поверь, Маша, — Алексей прижал руку со звякнувшими ключами к груди, — не буду.

Мне было жаль Алексея, но мама с детства остерегала нас с Толиком лезть в чужие отношения.

Племянник, к которому Валерия Николаевна прикипела душой за последние годы, был в меру внимательным и в меру непослушным, как все подростки. И она его искренно любила. Когда он ненадолго уезжал к родителям, она потерянно бродила по квартире, ощущая свое вынужденное одиночество и ненужность.

Больше двух дней Володя у родителей не выдерживал. Естественно, он любил и отца и маму, и они его любили, но вечный квартирный вопрос вносил свои коррективы.

Маленький брат трех лет от роду жил теперь в его комнате и не понимал, почему он, такой необыкновенный, как ему ежедневно говорили родители, должен обращать внимание на странные требования старшего брата, который изредка приезжал на выходные.

«Не ори, не бегай, не долби по клавиатуре всей ладонью, не бросай на пол вещи и сотовый телефон…» — замечания раздражали маленького Василия, и он начинал реветь в голос. Естественно, родители брали сторону младшего брата. И Володя, привыкший к вниманию тети Леры, которая даже самые жесткие требования дисциплины высказывала аргументированно и спокойно, с удовольствием возвращался в квартиру на Кутузовском, где теперь рядом с домом располагались его школа и новые друзья.

Но для Валерии Николаевны дочь, из-за которой пришлось так много настрадаться на протяжении пятнадцати лет, оставалась любимым ребенком. И то, что сейчас она выздоровела и стала писаной красавицей, не меняло к ней отношение Валерии. Для нее Аня осталась неглупым, но беззащитным ребенком.

И каждую пятницу Валерия звонила Ане, чтобы услышать ее голос и очередное подтверждение своей нужности.

И сейчас, через несколько дней после Пасхи, которую она провела вместе с семьей Вовчика — Натальей, Пашей и младшим Васей, ей особенно остро захотелось услышать Аню.

Набрав длинный телефонный номер и пережив несколько минут ожидания, пока коммутатор засекреченной Зоны Топь проверит ее допуск, она услышала голос дочери.

— Мамочка, ты не волнуйся, я в порядке.