Сделав «ласковый» голос, который мой сын терпеть не может, я спросила у Даника:

— Хочешь, пойдем ужинать в номер?

Настороженный взгляд ребенка, просчитывающего выгодные варианты.

— Нет, мамочка, я буду кушать тут. Грибочки.

Обида забылась, когда начали сервировать стол. Сын с удовольствием съел и салат, и картошку с грибами. Выпив бутылку кваса, Данила смотрел по сторонам и, сидя на стуле, подтанцовывал в такт звучащей музыке.

Если бы не пласты сизого табачного дыма и слишком громкая музыка, я бы посчитала ужин вполне сносным. А Данику нравилось. Как только из-за столов на танцплощадку вылезли первые парочки, Даник тоже пошел танцевать.

На его место сел запыхавшийся Макс.

— Маша, есть серьезный разговор. Нас продают.

Хорошо, что я этот момент допила минеральную воду и поставила бокал, а то бы захлебнулась.

— Кто, кого, почем?

— Хозяин кемпинг продает. Доходы снизились, ему мало. Сам работать не хочет, а на нас орет, в воровстве обвиняет. Просто так выкинуть нас, трудовой коллектив, он не может, двадцать процентов принадлежит району как федеральная собственность. Мы, то есть все сотрудники, имеем преимущественное право выкупа, а денег у нас мало. Моя Маринка мне всю плешь проела… — Макс протер ладонью лысину с легким пушком, — типа навалимся всем миром, продадим машины, займем.

— Все так плохо?

Я слушала Макса с нарастающим чувством удачи. Мой оранжевый внутренний голос, отвечающий за финансы и правильное поведение, долбил в правый висок: «Машка, перестань жевать, прослушаешь самое выгодное». Голубенький эстетский голосок пищал другое: «Ах, нет, совсем наоборот. Так приятно волнение мужчины при разговоре, как он заглядывает в глаза, как ищет понимания и помощи…» «Короче, пусть переходит к делу, надоели его прелюдии, тем более не сексуальные», — перебил всех болотный голос, отвечающий за разумную краткость, а иногда и за трусость.

Макс отпил минералку прямо из бутылки.

— Еще хуже. Сели все вместе, нас здесь двенадцать человек, оф кос, руганулись для начала, затем посчитали…

— И прослезились.

Увлекшись рассказом, Макс не сразу меня расслышал, а расслышав, натужно засмеялся:

— Точно, прослезились. Набираем всего три миллиона с копейками.

— А надо?

— Надо семь, а лучше десять. Даже не знаю, сколько это в долларах будет.