– Да что ты такое говоришь! Зачем себя зря пугаешь? Ну, кому взбредет такое в голову? – успокаивал ее Джоуш.

– Да-а? А разве не то же самое взбрело тебе в голову, когда ты с дружками и с оружием в руках прокрадывался ночью в этот дом, подлец?

– Гм-гм, пойду-ка я посмотрю на овец…

И чтобы не обострять отношений, Джоуш спешил ретироваться. Последнее слово всегда было за Матильдой, но это не сильно беспокоило его. Главное – сытный стол да мягкая постель, а Матильда… Да черт с ней и с ее бесконечным ворчанием. Убудет с него, что ли?

Вот так спокойно и размеренно текла жизнь в этом уголке мира в трактире под названием «У Матильды».

Однажды утром хозяйка, как всегда, отправилась на повозке за очередной порцией товара. По обыкновению она совершала поездки в одну из ближайших деревень, но иногда ездила и в город. В планы свои Джоуша никогда не посвящала, и он трудился в поте лица, пока хозяйка рано или поздно не возвращалась. Приходилось разрываться между посетителями и хозяйством, но худо-бедно справлялся.

Поездка Матильды в этот раз затянулась, и Джоуш начал волноваться: а не случилось ли чего? Как вдруг он услышал шум во дворе и громкие понукания Матильды, ругающей нерасторопных лошадей. Бросившись на крыльцо, он с радостью увидел и саму хозяйку с полной повозкой товара. Хотя было все как и при каждом ее возвращении. Джоуш все же почувствовал что-то необычное в поведении Матильды, в ее голосе, движениях. Подогнав повозку как никогда близко к крыльцу, она, не успев еще ступить на землю, окликнула Джоуша:

– Ну, чего спишь, лентяй! Живо помоги мне!

Тот поспешно бросился выполнять просьбу хозяйки, но снова напоролся на грубость:

– Да не это я имела в виду, болван! Саму-то меня еще ноги носят. Иди сюда.

Матильда обошла сзади повозку, откинула накидку. Джоуш вздрогнул от неожиданности. Не один год промышляя разбоем, ему приходилось отправлять на тот свет многих несчастных. Так что уж к чему-чему, а к созерцанию трупов он был привычен. Но и он невольно вздрогнул, видя на повозке окровавленное тело молодой монахини, которое казалось бездыханным. Минутное замешательство стоило Джоушу очередной порции грубости:

– Да проснись же ты, бездельник! – злилась Матильда. – Бери ее под мышки. Несем на верх, в угловую комнату.

Джоуш быстренько исполнил приказание, хозяйка взяла монахиню за ноги, и они потащили ее по лестнице наверх. Джоуш шел пятясь, спотыкался, чертыхаясь:

– Зачем же нам грех на душу брать…

– Молчи, дурак! Безгрешный нашелся! Мало твоих грехов гниет под дубами возле окрестных дорог? Живая она…

Поднявшись наверх, они уложили монахиню на постель. Матильда тут же принялась хлопотать возле нее, на Джоуша же только досадно огрызнулась:

– Чего стоять бестолку? Иди разгружай повозку, да смотри – поосторожней! Вина там. Не пролей.

Прошло несколько дней. Девушка поправлялась. Видя, что она приходит в себя, Матильда несколько раз пыталась расспросить монахиню обо всем, что с ней приключилось, но та упорно продолжала молчать. Это вначале раздражало хозяйку – неблагодарная не желала даже разговаривать. Но видя угнетенное состояние девушки, ее блуждающий, едва ли не безучастный взгляд, поняла, что та пережила какое-то потрясение, и ей нужно дать время, чтобы пришла в себя. Теперь она чаще оставляла гостью одну, надолго уходила заниматься своими делами, а та лежала наверху, думая о чем-то своем. Через несколько дней девушка попросила у Матильды какое-либо платье, которое могло бы подойти на нее. Хозяйка удивилась, ведь недавно собственноручно постирала монашью сутану и аккуратно сложила ее у постели с расчетом на то, что гостья, оправившись, облачиться в свое привычное одеяние.

– Да где же у меня, касатушка, такие наряды возьмутся? Мое на тебя – сама понимаешь…

– Ничего, я умею шить. Иголка у вас найдется? Дайте самое старое и плохое платье. Я отработаю…