– Еще бы! – отозвалась Маккилоп из Австралии. – У вас кресло белое, и не нагревается, как у всех остальных.

– Верно, – согласился Амундсен. – Но в этих мехах я изнемогаю от жары.

И он показал на свою мантию.

– Эти ужасные меха! Вы сами виноваты, – вступила в разговор Верховное Лезвие Кало, войдя в зал. – Выбирая мантию, нужно было все предусмотреть.

– Кто бы говорил! – усмехнулся Жнец Кромвель из Евроскандии, показывая на высокий кружевной воротник мантии Верховного Лезвия. Воротник сшили по образцу, который Кало нашла на одном из живописных полотен своей Покровительницы; он был неудобен, сдавливал горло, отчего Верховное Лезвие была вечно раздражена.

Кало отмахнулась от Кромвеля как от надоедливой мухи и села на свой ониксовый трон.

Последним прибыл Ксенократ.

– Спасибо, что удостоили нас своим присутствием, – сказала Кало, не скрывая сарказма.

– Простите, – отозвался Ксенократ. – Проблема с лифтом.

– Еще бы! Нужно попросить установить лифты помощнее.

Явились и заняли свои места по обе руки от Кало клерк Совета и его парламентарий, после чего Верховное Лезвие, проинструктировав, отправила своих помощников в отделы Совета, за которые те отвечали. Рабочий день начался. Ни для кого не было секретом, что за дело в повестке дня было первым. История с выборами в Мидмерике занимала не только эту часть мира. Результаты сегодняшнего решения могли оказать долгосрочное воздействие на все мировое сообщество жнецов и, соответственно, на весь мир.

Но даже при этом Верховное Лезвие Кало изображала усталую вальяжность. Откинувшись в своем кресле, она спросила:

– Мы хоть удовольствие получим, Ксенократ? Или это будет нудно и неинтересно?

– Как сказать? – ответил тот. – С Годдардом не соскучишься – в этом я уверен.

Произнес он это таким тоном, что неясно было, следует ли радоваться этому или нет.

– Он приготовил… сюрприз, который, я думаю, вам всем понравится, – закончил, подумав, Ксенократ.

– Терпеть не могу сюрпризов, – проворчала Кало.

– Этот будет совсем неплох.

– Я слышала, эта Жнец Анастасия довольно энергичная штучка! – проговорила Жнец Зинга, выпрямив спину, чтобы каким-то образом сбалансировать вальяжную позу Верховного Лезвия. Верховный Жнец Хидейоши фыркнул, выразив таким образом свое дурное отношение к юной выскочке, а может быть, и вообще ко всем молодым жнецам, но к разговору не присоединился.

– Вы вроде обвиняли ее в том, что она убила собственного учителя, не так ли? – ухмыльнулся, обратившись к Ксенократу, Жнец Кромвель.