Его обнаружили под утро пьяненький сосед — вытекшую из простреленной сонной артерии кровь прихватило морозом, мужичек подскользнулся и упал на покрытый снегом труп. Зинаида, жившая в Финляндии, не смогла, естественно, приехать на похороны брата. Она люто возненавидела большевиков и настояла на том, чтобы вдова Владимира с дочерью эмигрировали. Но уехала только племянница Наташа с молодым мужем — художником Марком Вильвовским. Вильвовский оказался человеком независимого нрава. Бездетные Дквардсы узнали о том, как бедствовала в эмиграции его семья лишь после того, как супруги расстались. Они не только взяли к себе Наташу, но и обеспечили оплату частичного пансионата, в котором учились Эн и Ди. Рождество девочки проводили в Голландии, а летние каникулы — с отцом.
Константин Сергеевич Вильвовский покинул Европу, обманувшую надежды многообещающего живописца. Он стал художником в Нью-Йоркском издательстве и достаточно преуспел. Его американская жена Джейси писала книги о животных. Летом, забрав близнецов, они совершали потрясающие поездки в самые экзотические уголки земного шара, где водились редкие виды диких зверей и насекомых. Марк и девочки делали зарисовки, Джейси фотографировала, наблюдала и вела дневник. Они были похожи на хорошую семью. Константин неоднократно вступал в переговоры с бывшей женой о возможности забрать дочек в Америку, но Наталия была непреклонна: «Окончат школу, а там выберут сами», — решила она.
Сестрам перспектива «дележки» казалась совершенно невероятной. Даже трудно было вообразить, что родители могли развезти их по разным материкам. «Лишиться сестры — все равно что оторвать половину от самой себя» — думали обе.
Близнецы были неразлучны и воспринимались как единое существо. В школе, чтобы без конца не путаться, их называли Энди — и одну, и другую.
Трещина в монолите под именем «Энди» наметилась в результате сущего пустяка. Эн подхватила ангину, а Ди, обычно хворавшая вместе с ней, почему-то не выдержала напор инфекции. Она ежечасно мерила себе температуру, высунув язык, рассматривала его в зеркале и даже, выскользнув на балкон без пальто, глубоко дышала морозным альпийским воздухом. Величественный покой каменных громад, праздничная белизна заснеженных равнин, темная зелень сосновых рощ, источавшая хвойный аромат — все напоминало о приближавшемся празднике, которого близнецы так ждали.
Им исполнилось шестнадцать. В мире бушевала страшная война, но в пансионате, затерявшемся в швейцарских Альпах, жизнь протекала мирно. Двадцать четыре ученицы старших классов шили белье в помощь армии, младшие клеили елочные игрушки для семей беженцев и все вместе готовили рождественский концерт для санатория, где лечились раненые.
Эн и Ди читали в домах басни и пели песенку про эдельвейс.
— Ни за что не поеду без тебя. Пусть фрау Грис сажает меня в карцер, заявила Ди лежавшей в жару сестре.
— Глупости, — просипела Эн. — Раненым от этого легче не станет. Да и мне тоже. Лучше поезжай, а потом все мне подробно расскажешь.
— Но я не смогу одна! — в голубых глазах Ди стоял огромный, как восклицательный знак на плакатах, страх.
— Ты же понимаешь, что многие вещи нам придется делать по отдельности. — Мудро заметила Эн.
— Например, болеть? — Пощупав свой лоб, Ди с удивлением обнаружила, что температура у неё так и не поднялась.
— Например — выходить замуж, — мрачно уточнила Анна.
И будто напророчила! Среди раненых санатория оказался молодой испанский офицер из состоятельной семьи. У Родриго Кордеса была раздроблена осколком снаряда коленная чашечка и поврежден позвоночник. Ему грозил пожизненный паралич. Ди вернулась в слезах.
— Господи! Он такой красивый! Огромные черные глаза как у святых Эль Грека и тонкое мученическое лицо. Его возят на коляске, но когда я пела, Родриго приблизился к самому роялю… И потом поцеловал мне руку! — Ди восторженно зажмурилась.
— Так, вы познакомились?
— Вот! — Ди протянула открытку санатория, на обратной стороне которой было аккуратно выведено полное имя и адрес.
— Бог мой, как красиво — Миранда-де-Эбро! Он дворянин?
— Да это же название города на севере Испании. Недалеко от Бильбао, который находится на берегу Бискайского залива.
— У вас, похоже, состоялась длинная беседа… — сев на постели, Эн внимательно пригляделась к сестре. Та опустила глаза: — Я посмотрю карту. Но писать буду! Я обещала.