А через двадцать лет отец Ара, побыв собственно королем всего чуть больше года, тихо умер естественной смертью. Данный факт тоже вызвал у меня известные сомнения, но сугубо умозрительные. Совершенно ничего не зная о здешней истории, судить сколь-нибудь достоверно я не могла.

Побыв вдовой ровно год, как того требовали приличия, мать Ара вышла замуж за герцога Давонского. И таким образом вновь стала хозяйкой у себя на родине. А еще через шесть лет Ар женился на Калане. По словам Дэна, у них была любовь чуть ли не с подросткового возраста, но отец Каланы почему-то скоропалительно выдал её замуж за какого-то барона.

Тут Дэн начал смущённо путаться в показаниях. Сперва заявил, что это случилось потому, что семья Каланы не принадлежала к титулованной аристократии, так что она не могла выйти за короля. Потом почесал в затылке и сказал, что ещё слышал про какой-то давний договор, по которому этот брак и состоялся. Такой важности договор, что даже сам король при всём желании не смог на него повлиять. А потом, ещё немного помявшись, признался, что не знает точно, как на самом деле было дело.

Я вздохнула, потирая виски. Леший бы побрал эти средневековые заморочки, ничего в них не поймёшь без пол-литра. А с пол-литром не поймёшь тем более. Вот я сейчас собрала факты в кучку и выстроила на них теорию, подтверждающую слова Каланы. Но где гарантии, что эта хитрая стерва не сделала то же самое? Попросту не придумала косвенно подтверждаемую версию событий, которую можно будет мне скормить? Ведь на самом деле всё могло быть и не так.

Девочка, рождённая принцессой, не могла с детства не знать, что её ждёт династический брак. И кто сказал, что это событие стало для нее трагедией? Любила или не любила она старшего сына — вопрос интересный, но ответ на него известен лишь ей одной. К тому же, не любить и ненавидеть, желая смерти, — совсем не одно и то же.

— Я так и не понял, — задумчиво протянул Дэн, — что ты хочешь узнать?

— Всё, — коротко усмехнулась я. — Тяжело быть втянутой в семейные разборки незнакомых людей, знаешь ли.

— Это не семейные…

— А какие? Жена, пасынок, мать, брат и я, сбоку припекой. Сплошные родственники, герцог вот только со стороны затесался. Кстати, а он точно со стороны, или тоже какой-то двоюродному забору троюродный плетень?

Дэн, не удержавшись, фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся:

— Точно со стороны, — выдавил он.

— Тогда в чём его интерес?

Парня вопрос явно озадачил. Не сказать, чтобы меня это удивило. Судя по всем привычкам, лексикону и поведению, в этом мире Дэн был лишь немногим менее чужим, чем я. Да, он знал язык и был знаком с местными порядками. И всё-таки. Это заставляло сомневаться, например, в том, что он на самом деле такой уж любимчик своей матери.

— Ну как… — смешался Дэн, озадаченно потирая лоб. — Он же знает, что Калана убийца, нельзя же позволить ей…

— Малыш, — ядовито улыбнулась я, — что ты вообще знаешь о политике? В ней всё решает не то, насколько плох или хорош человек в… так скажем, общечеловеческом смысле. Вопрос в том, насколько тот или иной персонаж на конкретном месте выгоден, и только. Вот я и спрашиваю, почему герцогу так невыгодна Калана на троне. И кто ему там желателен. И почему.

Этот вопрос озадачил Дэна ещё больше. Кажется, он никогда им и не думал задаться. Или был весьма хорошим актёром. Если сейчас передо мной разыгрывалось представление, оно тянуло на «Оскар», никак не меньше.

— Не знаю, — разродился он после долгой паузы. — А это важно?

— О, ещё как, — сладко пропела я. — Хочу, знаешь ли, понимать, чего от меня потом потребуют за нынешнюю помощь.

— То есть, ты считаешь, что честь, долг и справедливость здесь ничего не значат и не стоят? — обиженно спросил Дэн.

— Когда речь идёт о существенной выгоде, нигде не стоят, — отрезала я.