Маша замялась, вторая подруга вновь вступила в разговор, выйдя из положения простым способом:

– А ты как думаешь, что такое любовь?

Вероника задумалась, потом произнесла:

– Это единение душ. Если души сплелись вместе, в едином – значит, появилась любовь. А расплелись – значит, только видимость: уважение, признание, жалость, участие – но не любовь. Любовь возникает на высшем уровне, на нематериальном, только так. А у нас со Станиславом нет любви, нет единения душ. Правда, и с Алексеем нет, но его душа ближе к моей, чем у Стаса, так мне кажется.

Вероника также быстро вошла в состояние равновесия, как до этого из него вышла. Подруги уткнулись с бокалы с вином носами, подтверждая победу Вероники. Этого было достаточно, чтобы испытать превосходство и окончить спор. Больше вопрос о мужчинах не вставал, разговор перешел в другое, менее интересное, но более спокойное русло.

Алексей сидел на работе и мучился от того, что ничего не мог предложить Веронике. Надо было как-то увлечь девушку, но кроме банального похода в кино или чашки кофе вечером ему на ум ничего не приходило. Он категорически не знал, что делать, а быть с ней рядом очень хотелось. Когда в гости пришел один из друзей, ловелас со стажем, Алексей даже поделился с ним своими терзаниями, на что тот, махнув полбутылки коньяка, спокойно ответил:

– Ну, ты, брат, перегибаешь. Пригласи домой, выпей, она размякнет – и твоя. Чего еще время убивать? Тебе секс нужен или поговорить?

Алексей подумал было, что и поговорить неплохо, но друг, допивая бутылку, предвосхитил его тираду:

– Женщин много, жизнь коротка. Если на каждую тратить год, то скоро умрешь, так ничего и не поняв.

– А что надо понять?

– Какие они все красивые и разные, – философски заметил друг и откланялся, ибо коньяка больше у Алексея не оказалось.

На фоне этих раздумий о Веронике, терзаясь плотскими желаниями и возвышенными порывами, Алексей решил развеяться, поехав на давно обещанный интересный «коп», так на сленге любителей приборного поиска называлась вылазка на поиск давно потерянных кем-то когда-то невзрачных монеток и прочего хлама. Люди, с кем Алексей собрался на этот раз, были ему знакомы, но не более того. Тот, кто знал, куда ехать, показал на карте место. Место было далеко за Чердынью, транспорт предоставил Алексей, он же сидел за рулем всю дорогу.

Поскольку выехали уже поздно, Чердынь проскочили в сумерках, а когда приехали на место, солнце село за горизонт. Решили подождать утра, раскинули палатку, развели костер, всезнающий товарищ Сережа достал бутылку водки, разлили, закусили «дошираком». Алкоголь благостно разошелся по организму, соединяя совершенно разных и практически незнакомых людей в одну общность. Сережа, наливая очередную порцию водки, разглагольствовал:

– Вот тут стояла деревня, – указал он на темное огромное поле, освещенное лишь редкими звездами, – а рядом с той деревней шла дорога на Печору. С Печоры купцы везли всякие товары в Чердынь и дальше, к Волге по Каме. Это значит что? – Сережа многозначительно поднял указательный палец.

– Что? – пьяно спросил Алексей. Ночь ему нравилась.

– А то, что на этой дороге можно что-нибудь найти. А еще хочу я вам сказать, вот там, недалеко, есть археологический памятник.

– Чё за памятник, камень стоит? – спросил недалекий второй попутчик-поисковик.

– Нет. Там было древнее селище, типа деревня, только в давние времена, когда русского духа на этой земле еще не было. Вот наша основная цель.

– Но на археологических памятниках копать запрещено, – жалобно протянул Алексей, подставляя стакан для новой порции и потянувшись за сосиской. Сережа утвердительно кивнул.

– Да, запрещено. Но кто нас тут увидит? До ближайшей деревни по лесной дороге тридцать верст. Глушь же. А сейчас еще и ночь…