– Это они! – возбужденно вскрикнул один из бандитов и тут же полетел на землю – кулак Бортиса бил покрепче молота.
– Тише ты, недоумок. Думаешь, они от нечего делать решили немножко поработать лесорубами, чтобы убить время?
Они продолжили путь, добывая на ходу пропитание. Один специалист по метанию пращи уже сбил немало серых птичек, а второй заметил нечто, оказавшееся гигантским грибом-дождевиком – и только потянулся к нему, как заплесневелая шляпка вывернулась наизнанку и ухватила его руку. Крик удивления перешел в вопль боли. Остальные оттащили незадачливого собрата, вызволив руку, покрывшуюся множеством мелких точек, будто ее изжалили осы, но каждый укус окаймляло оранжевое кольцо. Пальцы сразу же начали распухать.
К закату всем, кроме Бортиса, стало ясно, что они заблудились. Надежда была лишь на проводника, который, казалось, иногда еще представлял, куда идет. На ночь они разожгли большой костер и поджарили птиц, насадив тушки на клинки, как на вертел. Потом наломали сучьев и надергали папоротника с ближайшего пригорка, устроив себе постели.
В эту ночь все спали крепко, включая и тех, кто был поставлен на стражу, но в каждый сон пробивался непрерывный чавкающий звук.
Поутру нескольких человек не смогли разбудить, а четверо, лежавших у самого ободранного холмика, попросту исчезли. Число членов Черной Банды сократилось до четырнадцати, включая и того, на кого напал дождевик. Остальные застали его уже проснувшимся, восхищенно, почти жадно наблюдающего за собственной рукой. Пальцы раздулись так, что, казалось, слились воедино, кожа стала отекшей и оранжевой. Он попятился от товарищей, прижимая распухшую руку к груди.
– Вы не получите!.. Это я нашел! Мое, мое!
И он запустил зубы в рыхлую массу, вырвав изрядный кусок.
– Мое! – прорычал он снова, яростно жуя. – Себе найдите сами! – И бросился в глубь леса, унося «добычу». Его не останавливали.
– Поднимайся! – резко бросил Бортис оскалу, дергая его за ногу.
– А как же с ними? – возразил один из разбойников, указывая на шестерых, спящих, будто бы одурманенных.
– Бросим тут, пусть валяются. Мне от них нет больше никакой пользы.
– Вот как? – сказал другой бандит. – А какая польза будет нам от твоей награды, если ни один из нас не выберется отсюда, чтобы получить ее? Надо возвращаться, а если ты не хочешь, – закончил он агрессивно, поглядев на остальных, – то мы уйдем сами.
– Да неужто? – Бортис захихикал. – Ну идите. Я не могу вас остановить. Я вас даже не вижу. Но вы все знаете, кто видит и что он сделает с нарушившим данное мне слово.
Разбойники как один задрали головы к небу, скрытому густой листвой. Со вчерашнего дня переврат не показывался, но никто не сомневался, что он кружит где-то там, наверху, и что он будет так же безжалостен с ними, как и с любым, кто осмеливался оспаривать приказы Бортиса.
Главарь разбойников ждал, презрительная усмешка расплывалась на его губах.
– Что, конец дискуссии? Тогда пошли дальше, висельники. А пока лелейте мечту, какими богатыми вы станете после того, как мы изловим этих кенцирских негодяев.
После тяжелой ночи, полной темных снов, Джейм пробудилась, и в лицо ей брызнул яркий свет – деревья пылали утренним золотом, тени исчезли, лес лучился изнутри. Марк и Жур все еще спали, тихонько похрапывая. Барс разлегся на спине, превратив руку кендара в подушку и перекинув лапы ему на грудь. Когда Джейм запустила пальцы в теплый, густой, белый подшерсток его брюшка, кот томно замурлыкал, но не проснулся. Она снова улеглась, удивляясь своему беспокойству. Ей казалось, что во сне ее предупредили – но кто и о чем? Здесь, рядом с Марком, она чувствовала себя в безопасности, но он часто влиял на нее так – словно у великана-кендара было некое врожденное свойство, отгораживающее его от зла. Даже Земляная Женщина почувствовала это. Но нельзя же всю жизнь провести за его спиной! Вот сейчас – жажда заставила девушку отодвинуться от него и подняться. Где тут был ручей?
Она пошла на журчание, доносящееся совсем с другой стороны, не так, как прошлой ночью. К тому же оно было – или казалось – куда дальше. Она пробралась сквозь кусты и присела на заросшем травой бережку в футе над водой, но когда Джейм потянулась зачерпнуть в пригоршню воду, земля неожиданно провалилась под ней.
Джейм всплыла, отплевываясь. Глубина была всего лишь по грудь, но вода обжигала холодом, а течение валило с ног. Надо ж быть такой неловкой и кривоногой. Она попыталась взобраться на берег – тот осыпался под рукой. В нескольких шагах вниз по течению над ручьем свешивались кусты. Джейм подгребла к ним и ухватилась за ветку – только для того, чтобы тут же с вскриком отпустить. Из глубоких ранок на большом пальце выступила кровь и запятнала перчатку. Теперь девушка увидела, что на конце каждой ветки покачивается корявая слепая зеленая голова с шипами вместо клыков. И все головы повернуты к ней. Вниз по ручью такие же кусты сомкнулись над водой… и вверх тоже. Раньше их наверняка здесь не было, ни тех, ни этих, окруживших ее сейчас. Мороз, не имеющий никакого отношения к ледяной воде ручья, пробрал до костей. Они приближались.