Каинрон сверкнул на него глазами. Все его планы рухнули, и он выглядел так, словно готов сейчас бросить вызов всем эдакой дурной шуткой. В этот момент в зал вошел Бур. Каинрон, рыча, обернулся к нему, но выражение лица кендара заставило его стихнуть.

– Что такое, Бур? – требовательно спросил Торисен.

– Вести, милорд. Южное Войско вступило в бой с авангардом Роя.

– О мой бог. И каков результат?

– Был не ясен, когда посылали гонца. Но он сказал, что все обстоит плохо, очень плохо.

– Переден, – выдохнул, почти простонал Ардет. – Будь ты проклят, Кротен, бог проклянет тебя и осудит на вечные муки… – В следующую секунду он уже был на ногах, вплотную подступив к Каинрону, – яростный старик, несгибаемый, как обнаженный клинок. – Ты проголосуешь сейчас, милорд, и ты скажешь «да», или и вправду начнется война, мой дом против твоего. Договорились?

– Да, – выдавил Каинрон, пятясь. – Да, конечно. Эти новости изменили все. Но, милостивые Трое, нас же здесь пятьдесят тысяч, готовых к походу. Даже если Одалиан пошлет солдат, как обещал, что мы сможем сделать с вражескими тремя миллионами?

– Есть одно место, где мы можем поймать их. – Торисен прошел в дальний конец комнаты, к стене, на которой зеленым, синим и золотым стеклом сверкала и переливалась карта Ратиллена. Он провел пальцем линию от Серебряной через Заречье к матовому пятнышку – мастер здесь специально замутил стекло, чтобы обозначить вздымающееся облако брызг. – Здесь. Водопады. У Одалиана возникла дельная мысль. Если Рой будет придерживаться прежнего курса, он должен пройти тут, по узким Менделевым Лестницам к вершине, откуда сбегают потоки. Мы либо остановим его здесь, либо не остановим вовсе.

– Значит, начинается гонка к Водопадам, – сказал Брендан, глядя на карту и подходя к делу практически. – На глазок где-то две тысячи миль от нас, а от Роя – вчетверо меньше, но они почти ползут. И все-таки Рой слишком близко. Когда мы выходим?

– Сразу же после того, как предадим Нусара погребальному костру. Порядок следования будет зависеть от того, кто будет готов первым, тут споры ни к чему. Вопросов нет? Тогда собираемся.

Лорды, за исключением Ардета, разошлись. Донкерри попытался выскользнуть в тени деда, но Каинрон повернулся к нему и выплеснул на мальчика весь гнев и разочарование:

– Ты, маленький негодяй, приносящий несчастья, прочь с глаз моих! Я не желаю тебя больше видеть! Никогда!

– Дедушка, пожалуйста… Каинрон распрямился в полный рост.

– Я отрекаюсь от тебя! – заорал он. – Плоть от плоти моей, ты мне больше не родня. – Он вырвал из рук Донкерри край своего камзола и удалился, оставив окаменевшего и белого как снег мальчика стоять посреди зала.

«… будь ты проклят, мальчишка, за то, что покинул меня. Проклинаю и отрекаюсь от тебя. Кровь от крови моей, ты мне больше не сын…»

Торисен вздрогнул от вспышки памяти. Если предсмертное проклятие отца несло в себе силу, он был таким же отверженным, как Донкерри или как Киндри, если уж на то пошло. Но то был всего лишь сон. Сейчас все реально.

– Бур, отведи мальчика в мои покои и разыщи врача. У нас на руках пострадавший.

– Да, лорд. – Кендар понизил голос. – Лорд, есть и второе послание, от военачальницы Эспет.

– Да, она была командиром над пятью тысячами. Я слушаю.

– Она сообщает, что король Кротен не отдавал приказа атаковать. Он даже не велел Южному Войску выступать. Это все на совести Передена.