Торисен взял кожу, растянул и показал только что пришедшему вольверу. Лютый кивнул.

– Это маска мертвеца, – сказал Торисен. – Ты, Харн, наверняка слышал рассказы о них, даже если никогда и не видел… к-хм… во плоти. Кочевники верят, что сила человека переходит к тому, кто носит содранную с его лица кожу – маску. Старший в роду обязательно носит лицо основателя племени. Если это правда, то некоторым из этих масок многие сотни лет.

Пленник неожиданно разразился неистовой речью – звучала она, как вой дерущихся котов. Закончил он взрывом презрительного хохота, показав острые зубы.

– Диалект касса, кажется, – сказал Торисен. – Зола специалист в нем. Где она?

– Я послал вестового, – ответил Харн, – но он, наверное, не нашел ее. Если подумать, после Белых Холмов ее никто и не видел. Но, как я примерно понял, этот парень сказал, что все мы угодим в его похлебку, потому что кто-то вернулся и возглавил их.

– Кто?

Харн покачал лохматой головой:

– Вроде он упомянул праотцов племени, но поверить в это как-то трудновато.

– Интересно. Значит, все основатели вернулись? Харн с трудом перевел вопрос и получил в ответ еще один залп рычащих слогов и брызг слюны.

– Он говорит, вернулись у конеглавых и козлоглазых, и еще у нескольких племен. Они нашли своих людей в круге и повели их и еще кого-то из союзников. А остальные племена – это хи-корм… собачья отрыжка, в общем. Как и мы, но мы хуже, и тому подобное.

– Из этого я заключаю, что новости передаются только среди тех, кто непосредственно общается друг с другом, и едва ли старейшины осведомлены лучше прочих. Занятно.

Торисен замолчал, погрузившись в размышления, а Харн, запинаясь, попробовал еще раз расспросить пленника, и теперь тот запел что-то вроде обрядового гимна, восхваляющего великую силу и безмерный аппетит основателя племени. Шум внезапно прекратился, когда Харн с отвращением легонько стукнул костяшками пальцев по голове кочевника. Охранники утащили пленника прочь, он волочился между ними. Харн швырнул вслед маску мертвеца и повернулся к Верховному Лорду.

– И что тут занятного? – спросил он.

– Ну, хотя бы то, что Рой не стал вдруг единым большим счастливым племенем, зарывшим все кости и забывшим, кто съел чьего дедушку. Значит, главный вопрос не в объединении, а в причинах. Рой двинулся на нас, потому что вернулись их праотцы и повелели им это. И даже не все праотцы потребовались. Стоило только достаточно большой массе племен разорвать круг и отклониться в сторону, остальные по привычке потащились за ними.

– Верно, – выпалил вольвер. – Они же как собаки, бродят, нюхая друг дружку уже так долго, что это стало их второй натурой. Так что если теперь заставить повернуть одних, другие пойдут следом.

– Да, но как? Кто им прикажет? – пробурчал Харн. – Кто эти так называемые праотцы-основатели на самом деле? Мы что, будем сражаться против трехсотлетних призраков?

– После того, что случилось за последние пару недель, – сухо ответил Торисен, – меня бы и такое не удивило. Но, думается, я могу назвать имя получше: перевраты.

– Э?

– Смотри: по Тентиру мы знаем, что по крайней мере один из них замешан во всем этом. А если есть и другие, прикидывающиеся праотцами племен? Эти маски мертвецов дали им представление о том, какой облик надо принять. Ты знаешь, что я всегда считал, что над Роем поработала Тьма. Не совсем это я имел в виду, но сейчас объясняется многое.

Харн фыркнул: