—  У нас появилась новая компаньонка, — сообщила я ей. — Моя племянница Приэлла. Я не сомневаюсь, что вы станете неразлучными подругами.

Приэлла топталась у меня за спиной, не понимая, как себя вести. Я пригласила ее подойти поближе, и она встала рядом со мной у кровати. Напряженное выражение покинуло ее лицо, когда она посмотрела на принцессу, которой так долго завидовала. Затем она присела в быстром реверансе, тронувшем меня до глубины души. Роза, не шевелясь, смотрела на нее, неподвижностью напоминая фигуры на мосту Статуй в Сент-Элсипе.

— Это правда? — прошептала она. — Моя мама?

Не успела я подобрать подходящие слова, как она поняла, что предвещает моя нерешительность. Прямо у меня на глазах она снова получила сокрушительный удар, вспомнив о судьбе родителей и замка и о том, во что превратилась ее жизнь. Она закрыла глаза в тщетной попытке защититься от ужасного видения, и от осознания своей беспомощности меня охватило отчаяние. Исцелить горе, исказившее ее черты, было выше моих сил.

Приэлла вопросительно смотрела на меня, и я впервые взглянула на нее глазами Розы. Моему взгляду предстала худая перепуганная девушка, одетая в грязное платье, напоминающее скорее одеяние нищенки, чем дочери успешного торговца. На лифе и юбке платья расплылись огромные красные пятна. К своему ужасу, я осознала, что это кровь Миллисент, которой испачкала ее я. Я опустила глаза на свои собственные липкие от крови руки и почувствовала, как от отвращения у меня переворачивается все внутри. Я поспешно стянула с себя платье, отбросила в сторону сорванные в саду ветки лаванды и принялась скрести руки, пока они не начали саднить. Затем я переоделась и приказала Приэлле сделать то же самое, заставив ее надеть одно из платьев Розы. Нашу старую одежду я сожгла в камине, уничтожив все свидетельства совершенного мной убийства.

Я смотрела, как языки пламени пожирают ткань, и пыталась составить план дальнейших действий на ближайшие дни. Теперь на моем попечении находились две юные девушки, ожидающие от меня помощи и защиты. Я решила, что как только Роза окрепнет достаточно для того, чтобы путешествовать, мы отправимся к Маркусу. Эта мысль подбадривала и манила меня вперед, как свет маяка в ночи. Но это сулило нам лишь временную передышку. Теперь

Роза стала королевой этой страны. Она не могла бесконечно долго уклоняться от своих обязанностей. Я не знала, где нам найти ей советников, придворных и фрейлин. Кто уберет из замка трупы? Кто наполнит конюшни лошадьми, а кладовые едой?

И как могла Роза сесть на трон отца, если он был залит кровью Миллисент?

Когда в очаге осталась лишь кучка пепла, я предложила При- элле лечь на мой тюфяк. Я слышала, как шуршит пуховая перина Розы, которая ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Мне казалось, что она задается теми же вопросами, что и я. Что с того, что чума миновала? Состояние принцессы по-прежнему внушало мне опасения. Возможно, волнение и тревога не позволяли ей погрузиться в сон, в котором она так отчаянно нуждалась. Сумеет ли ее хрупкое тело выдержать такое напряжение? — спрашивала я себя. Снова заглянув в тетрадь Флоры, я смешала сонное зелье, заставив себя сосредоточиться на своем занятии, а не на том риске, на который я собиралась пойти. Я ласково приоткрыла губы Розы и вылила ей в рот ложку жидкости. Вскоре ее веки, задрожав, опустились, а руки расслабленно замерли поверх одеяла. Я еще долго наблюдала за тем, как мерно поднимается и опускается ее грудь.

Наконец-то моя Красавица уснула.

Но мне не спалось. Я всю ночь следила за девушкой, настороженно прислушиваясь к каждому вздоху и стону. Когда взошло солнце, я приготовила на огне кашу из овса и орехов и составила список дел на день. Достав свою корзинку для рукоделия, я попросила Приэллу заняться вместе со мной вышиванием носовых платков. Я нашла поэму, которую Роза написала в честь Дориана, и прочла ее вслух, изо всех сил стараясь привнести в нее драматические нотки. Приэлла слушала, широко раскрыв глаза, и восхищенно зааплодировала в конце. Но Роза ни на что не реагировала. Она не хотела ни говорить, ни есть. Она не желала даже смотреть на меня.

По мере того как шло время, я все больше приходила в отчаяние. Вечером я испекла пирог в сковороде над огнем и окончательно выбилась из сил. На это блюдо, которым я надеялась соблазнить принцессу, я использовала остатки сахара. Пирог вышел скособоченным и пригорел. Приэлла с благодарностью приняла кусок лакомства и проглотила его, давясь и обсыпаясь крошками. Роза отвернулась от моего угощения, по-прежнему не произнося ни слова.

Я раздраженно швырнула сковороду на пол, но даже этот звон не пробудил в ней интереса к окружающему. Она лежала лицом к стене, безразличная ко всему. Когда в спальне снова сгустились тени, мне почудился в ее пустых глазах блеск. В вечерних сумерках они сияли каким-то отчаянным огнем.

Приэлла сидела, сгорбившись, на полу перед очагом и, как и Роза, думала о чем-то непостижимом. Когда-то она поделилась со мной своими планами на будущее, заявив, что предел ее мечтаний — это хороший муж и дом, наполненный красивыми предметами. Неужели даже такому простому желанию не суждено сбыться? Я ощутила прилив любви к этой испуганной доброй девушке. Что касается моего терпения относительно упрямства Розы, то оно было на исходе.

—  Завтра ты встанешь с этой постели, — сообщила я ей. — Ты должна есть, иначе ты никогда не поправишься.

—  А что потом? — отрывисто и холодно поинтересовалась она. — Начну готовиться к коронации? Оттолкну в сторону мамино тело, чтобы вечером улечься в постель, в которой она умерла?

— Конечно нет, — отрезала я.

Но что еще я могла ей предложить? Мы находились в замке, откуда столетиями правили страной короли. Если ей предстояло надеть корону, то именно здесь.

—  На некоторое время мы покинем замок, — продолжала я. — Пока его не приведут в порядок.

—  В порядок? — насмешливо переспросила она. — Как будто я смогу забыть то, что здесь увидела.