Я не смогла закончить. В любом случае Роза меня, похоже, не слышала. Ее глаза, в которых не было жизни, смотрели на меня невидящим взглядом. Они были так воспалены, что на них больно было смотреть. Я стояла на коленях рядом с ее кроватью. Мне было страшно. Я боялась, что каждый судорожный вздох Розы может стать последним. Время замедлилось. Мои колени онемели от многочасового стояния на каменном полу, а спина разламывалась от боли. Но я несла свою вахту. Роза не спала уже много дней, и за все это время мне удалось подремать лишь несколько часов. Мои мысли лихорадочно путались. Я поднялась и подошла к окну. Приближалась ночь, когда не спят только злоумышленники.

У меня голова шла кругом. Воспоминания сплелись в один сплошной круговорот. Блики солнечного света в саду Маркуса очищали мою кожу от зловония смерти. Такие же яркие солнечные лучи слепили меня много лет назад, когда я сидела рядом с Маркусом на берегу реки, наблюдая за входящими в бухту кораблями. Маркус и Роза во дворе замка, розовые от мороза лица, они вскидывают руки в попытке поймать кружащиеся в воздухе снежинки. Крохотная Роза на руках матери и проклинающая ее Миллисент. Голос Флоры, заявляющий, что она не допустит, чтобы с Розой что-то случилось. Что, если снадобье, которого я так опасаюсь, это единственное, что способно ее спасти? — спрашивала я себя.

Я выхватила тетрадь Флоры из деревянной шкатулки, в которой хранила травы и порошки. Мои пальцы лихорадочно листали страницы, пока я наконец не нашла список необходимых ингредиентов. У меня было все, кроме одного — цветов лаванды. В памяти зашевелилось воспоминание, ускользающее, но настойчивое. Закрыв глаза, я представила себе, что вслед за Флорой иду по замковому саду. Я видела, как ее воздушная юбка скользит по тропинке как раз напротив цветущего куста лаванды. Я даже помнила его сладкий аромат. Мою радостную улыбку. По-девичьи мелодичный голос Флоры: Ты ведь это чувствуешь, правда? Способность лаванды унимать душевную боль?

В это мгновение я и приняла это решение. Я поняла, что еще немного времени в одной комнате с умирающей Розой, и я сойду с ума. Я достала из сундука шаль и на мгновение замерла, глядя на манящее мерцание красных и зеленых камней на его дне. Я сохранила кинжал Дориана как память о муже, даже не предполагая, что мне когда-то может пригодиться смертельная мощь этого оружия. Но сейчас, когда в окрестностях замка бродили грабители, такой предмет мог придать мне смелости и решимости исполнить задуманное. Я надела кожаный пояс и сунула за него кинжал, судорожно сжимая его рукоять.

Взяв со стола свечу, я отворила дверь. Слабого мерцания свечи было недостаточно, чтобы осветить коридор, но я так хорошо изучила замок, что смогла бы проделать предстоящий мне путь и в полной темноте. Мои шаги гулко звучали в окружающем огромном и безмолвном пространстве. Я медленно шла по коридорам превратившейся в гробницу крепости, замка, где я пережила моменты неописуемого счастья и неизбывного горя. Я быстро прошла мимо Большого Зала, места проведения пышных банкетов, и вошла в Приемный покой, некогда владения моей обожаемой королевы, а теперь просто очередную заброшенную пустую комнату. Ничей голос не окликнул меня из темноты, но мне не удавалось отделаться от ощущения, что за мной кто-то наблюдает. Казалось, души перешедших в мир иной людей выжидательно следят за моим продвижением по замку.

Я толкнула дверцу в противоположной стене комнаты и вышла в сад. Последние лучи солнца окутывали растения янтарным сиянием. За клумбами давно никто не ухаживал, и садовников, если бы кто-то из них уцелел, строго отчитали бы за заросли сорняков, представшие моему взгляду. Но меня радовал и заросший сад. Эхо ушедших счастливых дней все еще звучало на этих тропинках, по которым я бродила с королевой, Флорой и Розой. Несмотря на смерть, обступившую меня со всех сторон, здесь пробуждалась жизнь. Розовые кусты выпустили бутоны, а травы зеленели свежими побегами. Если я и могла найти то, что мне было нужно, то именно здесь.

Я провела ладонями по нежным лепесткам и вдохнула смешанный аромат, заполнивший мое сердце счастливыми воспоминаниями. Хотя при мысли о королеве Ленор у меня мучительно сжалось сердце, я позволила себе представить ее улыбающейся и разрумянившейся от солнца. Она шла за Розой подарками, оплетенными вьющимися растениями. Я видела от нее столько добра, что была обязана почтить ее память воспоминаниями. Не о том, как она умерла, но о том, какой она была при жизни.

Я оказалась в самом сердце розария, который был для меня так же священен, как церковь, и упала на колени. Стиснув ладони, я закрыла глаза и начала молиться. Я не знала, к кому обращена моя молитва — к Флоре или к Богу, — потому что в моем сознании они переплелись, слившись воедино. Я молилась за спасение Розы и мое собственное, умоляя придать мне силы жить, если принцесса покинет этот мир. Постепенно сковывавший мое тело страх отступил и мое дыхание стало свободным. Что бы ни ожидало меня впереди, я знала, что смогу жить, потому что сделала все, что могла.

Поднявшись с колен, я направилась к кусту лаванды, покрытому полураскрытыми бутонами. Нарвав полную пригоршню полураспу- стившихся цветочков, я собралась с духом, чтобы проделать обратный путь в Северную башню. Мои глаза не сразу приспособились к переходу от сгустившихся в саду сумерек к царящему внутри мраку. Дрожащие тени, казалось, насмехаются надо мной и над моими жалкими попытками разогнать их при помощи свечи. Я так сосредоточилась на своей цели, что не заметила слабого сияния, исходящего из Большого Зала. Более того, я прошла бы мимо, если бы не услышала звук, заставший меня замереть от ужаса. Это был голос, окликнувший меня по имени.

Я медленно подкралась к открытой арке двери и заглянула внутрь. Мой взгляд скользил по мраморным полам, высоким стенам, бесценным гобеленам. В другом конце комнаты горел светильник, приковавший мое внимание к королевским тронам, где в ожидании сидела чья-то темная фигура.

Миллисент.

Женщина, которую я в последний раз видела в состоянии, близком к смерти, по-прежнему излучала разложение и разрушение. Ее покрытая пятнами и шрамами кожа туго обтянула кожу лица, а седые волосы неопрятными прядями свисали на лоб и щеки. Но она укутала свою сгорбленную фигуру в хорошо знакомую мне роскошную зеленую накидку, а на ее макушке сверкала корона. Как же я была наивна, полагая, что чума способна свалить такую женщину! Ее ввалившиеся глаза блестели отраженным светом расположенного у ее ног фонаря. Она наблюдала за тем, как я медленно приближаюсь к ней, наслаждаясь каждым моим шагом. Что толку с победы, если не существует свидетелей, способных ее оценить?

Так вот как все окончится, — подумала я. — Миллисент торжествует победу.

— Ты пришла, чтобы засвидетельствовать мне почтение?

Ее пронзительный голос прогремел в пустом зале, обрушившись на меня ужасающим эхом. Я смотрела на нее в немом испуге. Я так устала. У меня не осталось ни сил, ни желания бороться.

—  Элиза. — Она прошипела мое имя, оскверняя его своим голосом. — Склонись передо мной как перед полноправной правительницей этой страны.

— Полноправная правительница этой страны — Роза, — произнесла я далеко не так уверенно, как мне хотелось.

— Это ненадолго.

Я похолодела от ужасающей бесповоротности и непоправимости, которой повеяло от этих слов. Откуда она знала, что Роза при смерти? И тут я вспомнила о тайном ходе, соединяющем ее комнату со спальней Розы. Неужели она слышала нас со своей постели? Все это время, пока я считала ее мертвой, она слушала стоны Розы и мои отчаянные молитвы.

—  Я последняя в цепи престолонаследия, — провозгласила Миллисент, — и со смертью Розы трон переходит ко мне. Давно пора.