Мы выходим из корпуса.

– У тебя есть машина? – спрашиваю я.

– Нет, – говорит она таким тоном, словно я спросила, не одолжит ли она мне сотню баксов. – Ты хоть представляешь, сколько проблем можно решить, если просто сократить использование нефти? Войны, терроризм, загрязнение воздуха… и это далеко не все.

Когда мы выходим на дорогу, Алисия Макинтош во все глаза пялится на нас из «камаро» своего парня. Я делаю вид, что не заметила ее.

В лапшичной подают тайские супы в огромных тарелках, но интерьер сохранился с тех времен, когда это была обычная забегаловка: плакаты с Элвисом на стене, украшенный гирляндой музыкальный автомат у дверей. Мы устраиваемся друг напротив друга на красных виниловых диванах. Даже здесь Дилан сидит развалившись. Она читает меню, постукивая пальцами по столу. Кажется, ее вполне устраивает молчание. Я, напротив, отчаянно пытаюсь придумать, что бы такого сказать. Изучив меню, я выбираю ананасовый суп на кокосовом молоке. Дилан заказывает остро-кислый суп с грибами и стручковой фасолью и большой кофе. Несмотря на свой бунтарский вид, она предельно вежлива с официантом. Она улыбается и искренне его благодарит.

– Почему ты передумала? – спрашивает она.

– В смысле?

– Что произошло в первый раз? Когда я спросила, не хочешь ли ты пойти. Ты была не голодная или что?

Я не привыкла к такой прямоте и не знаю, как себя вести.

– Я не помню.

Она медленно кивает, как будто понимает, что я лгу, смотрит на лежащую перед ней салфетку и улыбается.

– О какой песне ты писала? – спрашивает она.

– Close to Me, – говорю я, хотя сомневаюсь, что она ее слышала.

– «Кьюр»?

– Да! Ты их слушаешь?

– Конечно, – говорит она. – У родителей есть несколько альбомов.

Официант приносит наши напитки.

– Сахар, сливки? – спрашивает он Дилан.

– Нет, спасибо.

Она склоняется над кофе и вдыхает пар.