– Да знаю я эти правила. Думаете, в Питере, в Моздоке, в Луганске не встречал таких? Везде есть эти парни – бандюганы. Я им плачу всегда. Осталась малость: продать хоть что-то. Иначе со Славой расплачусь дуршлагами и сетками.

Но никто так ничего у Алекса и не купил. И очереди, о которых он с такой уверенностью говорил бабе Вале, почему-то не выстроились. Он стоял молча и думал о жизни. Простояв целый час и поняв, что ничего у него не получается, Алекс сделал шаг в сторону. Потом пересчитал весь имеющийся у него товар и, насчитав сто дуршлагов и двести сеток, прикинул, что пять дуршлагов и десять сеток придется подарить Славе. И медленно пошел к «Кондитерской».

Надо закончить с этой историей, думал он. Все равно не покупают. Проходя мимо столов, ломящихся от изобилия, ему постоянно приходилось повторять: «Нет, спасибо. Не надо, спасибо», – так назойливо его упрашивали что-нибудь купить торговцы из Средней Азии и России, с Кавказа и Украины… Традиционно на рынке больше всего торговали азербайджанцы, но тут всех народов хватало.

Симпатичная пышногрудая азербайджанка, с большими золотыми серьгами, никак не хотела пропустить мимо себя Александра.

– Попробуй, какие мандарины, ты попробуй, сынок! Это тебе не Марокко со вкусом одеколона, это Абхазия… э-э-э, Абхазия…

Алекс остановился, посмотрел на нее, на ее мандарины. Мысли крутились в голове. Выход, выход, нужен выход…

Он поставил на бетонный пол большую сумку, взял из рук продавщицы дольку мандарина, съел ее и продолжил уже в своем стиле:

– Да-а, вкусный мандарин. Ничего не скажешь. А сколько килограмм стоит, мать?

– Недорого, сынок, – с акцентом продолжила азербайджанка. – Всего сто пятьдесят рублей, тебе за сто двадцать пять уступлю. Купи – не пожалеешь.

Алекс приготовился было сказать, что нет у него денег, что потом займет у друга и вернется, или вдруг произойдет чудо, он продаст весь свой товар и тогда подойдет к ней. Но мозг подсказывал: где-то рядом лежит другое решение, и усиленно его искал.

Он и сам знал, что из всякого положения есть выход, но вот так грамотно, как сформулировал в свое время Алексей Миронович, он не слышал ни разу и сам не говорил. Не бывает безвыходных ситуаций, бывают бездарные люди.

Так что же получается, он, Александр Аксенов – бездарен? Нет. Точно нет. И неожиданно в голову Алекса пришла мысль – нетривиальная, но интересная, и самое главное – реализуемая вполне.

Он быстро нагнулся к своей клетчатой сумке, достал оттуда пару дуршлагов и пару сеточек и предложил продавщице мандаринов:

– Денег у меня нет, я сам торгую вот этим. Посмотрите, пожалуйста, какие дуршлаги хорошие, каждый сто рублей стоит. А мне позарез нужно продуктов достать. Давайте поменяемся? Я вам – три дуршлага, а вы мне – два килограмма мандаринов.

– Э, нет, зачем мне твои дуршлаги, ты мне деньги давай!

– Денег нет. А дуршлаг тебе дома пригодится. Сейчас в кооперативах так качественно не делают. Смотри, какие заклепки, и штамп «Сделано в СССР», и знак качества еще. Давай, не пожалеешь! И сетки у меня есть. Смотри какие, – и он покрутил в руке разноцветные авоськи.

Женщина, стоящая рядом с продавщицей мандаринов, заинтересованно взглянула на этого коробейника.

– Ладно, давай, ты мне четыре дуршлага и три сетки, а я тебе – два кэгэ мандаринов.

– Не-ет, так не пойдет, – возразил Алекс, хотя в глубине души обрадовался и такому обмену. Но прекрасно понимал: если легко соглашаешься, то собеседник думает, что продешевил и мог бы еще дожать, – и затевает торг по новой. А станешь препираться, и у того сложится впечатление, что он выиграл, хотя выиграл-то как раз он сам – Алекс. – Ладно, только как первому покупателю. Но не три, а две сетки отдам.

– Э-э, такой красивый молодой человек и такой жадный! Что, жалко тебе одну сетку?