Глава 11

Флюиды Семирамиды

Александр и Мария подплыли к фруктам и, налив в бокалы вина, выпили за своих половинок. Они много шутили, веселились – в основном на тему, как же те сейчас плещутся в речке под «мостом сатаны» и какие же сатанинские мысли им там лезут в голову. Знать надо, где плавать, – вот с нами ничего такого произойти точно не может.

Вдруг течение воды поднесло их друг к другу, и руки соприкоснулись. Но на этот раз Алекс не отскочил как ошпаренный, а взял руку Марии и почти шепотом предложил ей смотреть на звезды вместе, как в свое время Семирамида. Они, как две звезды, упавшие с неба в теплый источник, восхищенно глядели в ночное небо Армении. Это было незабываемо. Потом Алекс встал на ноги и тихо сказал:

– Лежи, Мария, я тебя поведу к горловине источника. Там так здорово, – и он потащил по воде упавшую звезду по имени Мария, к горловине, откуда била струя.

Вода, под напором отбиваясь от его спортивного тела, превращалась в десятки тысяч капель, веером рассыпающихся по сторонам от него. Мария была в восторге от зрелища и тоже захотела на своей спине почувствовать живительную силу прямой струи, вырывающейся на поверхность из пятисотметровой глубины. Алекс отплыл в сторону, взяв Марию за руку, потянул ее по воде к горловине. Струя нашла тело Марии. Вода начала отскакивать от Марии и отстреливать ее от себя. Это было изящно. Ее 53 килограмма никак не могли удержаться под брандспойтом воды, и Машу развернуло от источника. Алекс отпустил ее руку, и она отскочила от струи под давлением напора.

– Да, нужен вес, Алекс. Я, как пушинка, отлетаю от воды, – огорченно сказала Мария, успев понять всю прелесть и энергетику подземного живительного источника.

Тогда Алекс подплыл, повернулся к ней спиной и предложил:

– Маш, держись руками за мои плечи, а я задним ходом подойду к источнику.

Через несколько секунд вода била в спину смеющейся от восторга Марии, вцепившейся Александру в плечи.

– Еще назад или хватит? – кричал Алекс, пытаясь найти удобное и комфортное для Марии расстояние. Все было замечательно. Но, чувствуя прикосновение Машиных рук, Алекс, который жил с ее именем на устах с того момента, как впервые его услышал, и был готов в те далекие годы их юности отдать свой единственный станок по обработке хрусталя, лишь бы подержать ее за руку, сходил с ума от хлынувших на него эмоций… Хотелось повернуться к ней лицом, но он понимал: стоит это сделать, и напор воды непременно резко оттолкнет ее от себя прямо в его объятия. И он боялся этого. Боялся, что чувство вырвется наружу и все станет ясно как божий день. Он не мог повернуться и не мог не повернуться. Несмотря на то что не видел ее сейчас, Алекс ощущал дыхание Марии, биение ее сердца, блеск глаз. На плечах – ее руки… О, как же было сложно не обернуться… И он терпел. А ей громко крикнул:

– Знаешь, Маш, если бы нас видела Лени Рифеншталь, то этот эпизод включила бы в свой фильм «Триумф воли». Да, триумф воли, я тащусь от этого, Маша-а, мы с тобой сильные!

Все, больше Алексу воли не хватило, и он резко повернулся на 180 градусов. Машу, потерявшую опору, вытолкнуло к нему под натиском струи воды. Он уже не сумел удержаться. Две крепкие руки бывшего десантника обняли Марию решительной хваткой. На минутку оба замерли. Широко раскрытыми глазами они смотрели друг на друга, и Алекс медленно притягивал ее к себе. Две силы в этот момент боролись в нем. Мозг и сердце давали рукам разнонаправленные команды. Руки не хотели подчиняться мозгу и слушали сердце. Не сдерживаясь, Александр прижал Марию к себе, чувствуя ее тело всем своим нутром и всеми своими клетками. Мария изумленно смотрела прямо ему в лицо взглядом первооткрывателя, но ничего не говорила. Вдруг ее губы приоткрылись – они показались сейчас Алексу лепестками алых роз, раскрывающимися навстречу майскому утру:

– Ты что-о-о? – возглас вышел у нее каким-то растянутым и невероятно эмоциональным, но не успела она дотянуть свое «о-о-о», как еще теснее была прижата Александром.

Поцеловать ее в губы он не посмел. Губы оказались рядом с шеей Марии. Он вдыхал ее аромат – не духов или косметики, а кожи и волос. Это была она, его первая и последняя любовь, и она была в его объятиях. Казалось, крепче уже невозможно, но он все теснее сжимал руки, как будто хотел, чтобы она навсегда вросла в него. Из глаз текли слезы. Он открыто плакал и не мог остановиться: все напряжение, зажимавшее сердце на протяжении двадцати лет, выплескивалось сейчас наружу вместе с эмоциями. Каменная плита лопнула и разлетелась в мелкие кусочки под натиском любви.