— Конечно, конечно опровергну, — опомнилась Анна. — Простите мне любопытство.

— Будет обидно, если любопытство Вас погубит, — согласно кивнул правитель. Его образ был совершенно противоположен тому, что Анна ожидала: не было ни обвинений, ни криков, ни постоянной угрозы расправы. Вместо пыток он беседовал с ней, всячески изображая цивилизованного человека, но какая-то часть сознания девушки всё равно была настороже и продолжала бить тревогу.

— Итак, — заговорил Иларий. — Вы отрицаете свою причастность к делам, связанным с магией?

— А для допроса не нужен свидетель? — недоверчиво спросила девушка, мужчина только махнул рукой. Анна понимающе кивнула. — Отрицаю.

— Вы отрицаете, что Вы или члены Вашей семьи могут состоять в сделке с тёмными силами?

— Отрицаю.

— Вы отрицаете, что когда-либо прибегали к услугам ведьм или сами, в шутку или по другой причине, проводили ритуалы? — спрашивал он бесцветным голосом.

— Отрицаю.

— Хорошо, — сказал он и хлопнул в ладоши. — Думаю, я могу Вас отпустить. Теперь

Вы располагаете весьма ценными вещами: моей признательностью и моей благодарностью.

— Спасибо, — она поклонилась на прощание и открыла дверь.

В комнату ввалился врач, стоявший у самого косяка и прислушивавшийся к каждому звуку, вылетавшему из комнаты через тонкую щель между дверью и косяком. Правитель при виде него закатил глаза и жестом разрешил Аннабелль уйти. С победным видом девушка прошла мимо хозяев дома, неподвижно сидевших за столом. На столешнице лежала груда ножей и несколько пистолетов. Их присутствие явно пугало хозяев, но прикоснуться к оружию они боялись едва ли не больше, чем пораниться. Хозяйка метнула на Анну гневный взгляд, а Фильбер выглядел так, будто с достоинством проиграл этот поединок.

Девушка вышла на улицу. Солнце залило всё своим светом и ничто теперь не напоминало о разразившейся ночью буре, только трава казалась зеленее и цветы, кланявшиеся порывам ветра, как будто шептали: «переживём, переживём». Дождь словно дал всему: растениям, людям, земле, силы пережить обычно засушливое лето, словно сама природа сжалилась над народом, и так настрадавшимся за последние годы. Анна прошла по улице и, обойдя дом Фильбера, оказалась на главной площади. Столы всё ещё стояли там, где их оставили два дня назад, как бы вселяя в людей надежду на очередное гулянье. У детей эта мысль вызывала вполне объяснимый восторг и ожидание игр, весёлых и не совсем правдивых историй, рассказанных заплетающимися языками, а у взрослых при мысли о гулянье перед глазами вставал вид полупустых погребов, которые почти не пополнялись с самой зимы. После нескольких дней на солнце и ночи под дождём столы выглядели так, как будто стояли на этом месте уже не один год, но теперь от солнечных лучей его защищала огромная крона дерева, выросшего за одну ночь. Оно появилось из ниоткуда, пустило корни на вытоптанном пустыре, который старательно избавляли от всякой растительности. Они заставляли землю бугриться и доступно говорили о том, что просто так избавиться от нежданного гостя не удастся, но никто, кажется, не был против. Дети бесстрашно подбегали к дереву, стучали по его бугристой коре, лазали по ветвям, в то время как взрослые уговаривали их спуститься и отойти как можно дальше от этого зелёного гиганта. Не на шутку перепуганные этим чудом матери старались держаться подальше даже от тени, отбрасываемой ветвями, но даруемая ими прохлада и приятный сладковатый запах, исходивший от листьев и маленьких звёздочек цветов, так и манили, и нехотя кольцо из пёстрых юбок смыкалось вокруг ствола.

Анна обошла дерево, восхищённо глядя на него, точно встретила старого друга после долгой разлуки. Чем ближе она подходила к испещрённому морщинами и царапинами стволу, тем больше спокойствие окутывало её. Вся тяжесть, что была на её плечах, исчезала, и улыбка появлялась сама собой, точно в этом месте было немного волшебства. Так оно и было, Анна помнила слова колдуньи и всё же недостаточно знать о магии, когда нужно воспользоваться ею. Девушка ходила вокруг дерева, пытаясь вспомнить, не говорила ли ведьма чего-нибудь о том, как дерево сможет лечить болезни и исполнять желания.

Вдруг над самой головой девушки раздался хруст, одна из веток повисла на ленте молодой коры, а с верхней, более толстой ветки свесился ребёнок — улыбавшийся во все неполные тридцать два мальчик, готовый разразиться звонким смехом по любому поводу. Ничто не пугало его, а лишь вызывало интерес и жизненную необходимость оказаться там, где поопаснее: на дереве с непрочными ветками, в заброшенном одряхлевшем доме или возле спящей своры собак. По его виду было понятно, что этот маленький искатель приключений с радостью сталкивается с маленькими детскими неприятностями, влекущими за собой разбитые коленки и рваные рубашки, но эта его жизнерадостность, которую взрослые назвали бы безответственностью, не вызывала ничего, кроме снисходительной улыбки и едва ощутимой зависти. В этот раз Анна, пожалуй, испугалась гораздо больше, чем когда-либо в жизни, но это был тот испуг, за котором следует весёлый смех. Её веселье привлекло внимание взрослых, расхаживавших вокруг дерева; мать мальчика подошла к ним и, стараясь удержать на лице добродушную улыбку, принялась снимать ребёнка с ветки. Анна предложила свою помощь, но мать, красивая, ещё молодая женщина, пропустила это мимо ушей. Мальчик обхватил шею матери одной рукой, а второй потянулся к сломавшейся ветке. Несколько секунд он тянул её и выкручивал, пытаясь разорвать молодую кору, на ленте которой висела вся ветвь, при этом он забавно хмурился и сопел, по лицу от напряжения расползались красные пятна, однако через минуту старания оправдали себя — кора натянулась и треснула, от неё остался только мохнатый хвостик, с которого слезой капал сок. Ребёнок с довольной улыбкой протянул ветку Аннабелль.

— Что это? — спросила девушка.

— Подарок, — сказал мальчик и настойчиво махнул веткой. Анна сделала крайне довольное и немного удивлённое лицо, словно не ожидала такого подарка, как будто ей дарили не ветку с парой листьев, а самый роскошный букет.

— Спасибо большое, — улыбнулась она, рассматривая подарок. — Как тебя зовут? — с этими словами она достала ленту и проворно скрутила её в маленький цветок, который потом можно было спрятать в нагрудный карман курточки ребёнка как ответный подарок.

— Венсан, — ответил он и сам забрал шёлковый цветок из замершей руки Аннабелль. Девушка почти с испугом смотрела на ребёнка. Вдруг она поняла, что раньше не видела ни его, ни мать. «Колдовство», — подумала она, но промолчала. Венсан с серьёзным видом самостоятельно убрал цветок в кармашек и аккуратно поправил его. Его мать вопросительно взглянула на него, тот кивнул в ответ и они вместе ушли в сторону одного из домов, прежде заброшенного. Анна прекрасно помнила и гнилые доски, и разросшийся сад, обвалившуюся черепицу и разбитые окна — траурный наряд трёх забытых домов на отшибе. Теперь их было только два, словно вчерашний дождь смыл с одного из них одичалость. Что произошло в тех стенах ночью, Анна не хотела знать, и если все вели себя так, как будто знают странную парочку — тем лучше. Пусть то, что знает девушка, останется их маленьким секретом.

Анна перевела взгляд на ветку, которую держала в руках. Молнией вспыхнула идея, озарившая когда-то сказанные ведьмой слова. Девушка быстрым шагом помчалась к дому Селены, на этот раз уверенная в собственных силах. «Лечите Вы не очень, но спасать жизни Вам удаётся очень хорошо», — о, как был прав тот врач. Вдруг Аннабелль осознала это, и радостный смех наполнил её лёгкие. Вдохновлённая, она спешила обратно к дому Селены и ей казалось, что она летит.