Через полчаса отец сказал:

– Но я не вижу ничего на твоем холсте. Ты еще не решил, что ты собираешься нарисовать?

– Нет, дело не в этом. Я уже все нарисовал, – ответил мальчик.

Отец подошел поближе.

– Нарисовал? Я никогда не думал, что ты будешь дурачить меня. Холст абсолютно чист, ты даже не прикоснулся к нему!

Ребенок сказал:

– Нет, отец, я уже нарисовал мою картину: корова ест траву.

– Корова ест траву? Где же эта корова? – спросил отец.

– Съев траву, она ушла, – ответил мальчик. – Что ей теперь здесь делать?

– Хорошо, а где же трава? – спросил отец.

– Какой ты странный. Корова съела траву и ушла, – ответил мальчик.

Отец спросил:

– Как тебе в голову могла прийти такая идея? Ты хочешь одурачить меня?

Мальчик сказал:

– Нет, я тебя не дурачу. Я видел траву, я видел корову, я видел, как трава исчезла, и я видел, как корова ушла.

Ребенок невинен. Возможно, его воображение… А воображение у ребенка действительно очень сильное – ребенок не может различать мечту и реальность. Он мог видеть корову и траву, и когда он видел корову и траву, он ничего не рисовал. Какой смысл рисовать это на холсте, когда корова и трава уже есть? Но затем корова съела траву и ушла…

Отец сказал:

– С сегодняшнего дня я запрещаю тебе рисовать. И прекрати придумывать всякую ерунду, иначе ты сойдешь с ума.

Это именно то, что мы делаем с каждым ребенком. Мы не позволяем воображению ребенка развиваться до такой точки, когда воображаемое становится почти реальным, а ведь в противном случае каждый человек заключал бы в себе поэта, художника, певца, танцора.

И в конечном счете, кульминацией всего, что возникает в результате творчества, является мистическое.