И постепенно, по мере того как наблюдатель становится все более и более стойким, твердым, неколебимым, происходит трансформация. То, за чем ты наблюдал, исчезает.

Впервые наблюдатель сам становится наблюдаемым, созерцатель сам становится созерцаемым.

И тогда ты приходишь домой.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Я ничего не ожидал от тебя, и все же ты перехитрил меня, подарив мне много прекрасного. Есть ли что-то, о чем саньясин должен просить, или все случается само собой?

Все случается само собой, но саньясин должен оставаться бдительным, чтобы не опоздать на поезд.

Поезд приходит сам по себе, но вы должны быть бдительными. Вокруг вас столько всего происходит, двадцать четыре часа в сутки… Когда вы бодрствуете, спите… вы должны быть бдительными по отношению к тому, что происходит. И чем более бдительными вы будете, тем сильнее вы будете удивлены… Происходит то же самое, что происходило и раньше, но смысл изменился, значение уже другое.

Цветок розы тот же самый, но теперь он сияет, он окружен новой энергией, которую вы раньше не осознавали, – появилась новая красота. Кажется, что раньше вы видели только внешнюю сторону розы, теперь же вы способны видеть ее изнутри. Раньше вы смотрели на дворец со стороны, теперь вы входите в его внутренние покои. Вы видели луну сотни раз, но когда вы смотрите на нее, находясь в состоянии безмолвия, покоя, пребывая в медитации, вы осознаете красоту, которую раньше не осознавали, красоту, которая обычно недоступна, для постижения которой вам потребуется некая проницательность.

И эта проницательность вырастает в безмолвии, в покое.

Случилось так, что… Это очень знаменательный случай. Индийский поэт Рабиндранат Тагор перевел на английский язык один из своих сборников стихов «Гитанджали» («Жертвенные песни»). За эту небольшую книгу он был удостоен Нобелевской премии.

В Индии эта книга существовала уже по меньшей мере пятнадцать лет. Но пока книга не соответствует международным стандартам языка и не признана во всем мире, за нее трудно получить Нобелевскую премию.

Рабиндранат немного волновался, так как он сам перевел ее, а переводить стихи – очень трудное занятие. Переводить прозу легко, а переводить поэзию – чрезвычайно трудно, поскольку в прозе есть что-то от рыночной площади, а поэзия – это нечто из мира любви, из мира красоты, из мира луны и звезд. Это очень тонкое дело.

В каждом языке есть свои нюансы, которые почти непереводимы. Хотя поэт сам перевел свои стихи, у него были сомнения относительно перевода. Поэтому он показал перевод хорошо известному в то время христианскому миссионеру Ч. Ф. Эндрюсу – очень образованному, культурному, умудренному опытом человеку.

Эндрюс предложил четыре изменения. Он сказал: «Все остальное правильно, но в четырех местах есть грамматические неточности».

Рабиндранат просто принял его рекомендации и изменил эти четыре места.

В Лондоне его друг, ирландский поэт Йитс, организовал встречу английских поэтов, чтобы послушать перевод Рабиндраната. Все оценили его по достоинству. Красота стихов Рабиндраната была чем-то абсолютно новым для западного мира.

Но Йитс, который был самым известным поэтом Англии в то время, сказал:

– Все хорошо, но, кажется, кто-то, не являющийся поэтом, внес некоторые изменения в четырех местах.

Рабиндранат не мог поверить этому. Он спросил: