После привычного досмотра мне вручили значок гостя с буквой V, который светился красным цветом. Могли бы и обойтись, так как я был единственным человеком без галстука.
Атмосфера немного напоминала студенческое общежитие: всюду люди, слоняются по коридорам, общаются на разных языках и обсуждают новости из газет. Бродят парочки рука об руку. Это мало напоминало игру в Бориса и Наташу. Хотя не совсем, как в общежитии. Когда Тиджей показывал мне свой офис на втором этаже, я заметил, что все двери разного цвета и никаких мультиков или политических плакатов. На некоторых дверях цифровые замки.
— Так как ты опоздал, мы перенесли встречу, — сказал Тиджей.
— Мне нужно выбрать проектор, — сказал я.
Тиджей строго посмотрел на меня: «Об этом не беспокойся. Тебе не понадобится проектор.»
Я почувствовал неладное. Но отступать поздно. Сидя в кабинете Тиджея, я обнаружил потрясающий набор штемпелей. Там были штампы «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО», «СЕКРЕТНО», «ТОЛЬКО ДЛЯ ЧТЕНИЯ», «ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ», «УНИЧТОЖИТЬ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ», «СЖЕЧЬ НЕ ЧИТАЯ» и «ДЛЯ АБ». Последний я расшифровал как «Для абортов», но Тиджей объяснил, что это означает «Для аборигенов». Я поставил оттиски на листок бумаги и спрятал его среди моих схем.
К нам заглянул Грег Феннел, еще один шпик, посещавший меня в Беркли. Мы отправились с ним на осмотр компьютерного зала ЦРУ. Больше стадиона, только вместо трибун, зрителей и игроков одни сплошные компьютеры. Грег заметил, что после Форт Мид это самое большое скопление компьютеров в мире. Все мейнфреймы ИБМ. Мейнфреймы это не просто большие машины: большая машина плюс всевозможные подсобные устройства, куча пользовательских терминалов, клавиатур, печатающих устройств, подсоединенных к большому компьютеру и обмотанных разноцветными кабелями… Сейчас, на фоне систем ЮНИКС, большие системы фирмы ИБМ — реликвии 60-х. По сравнению с настольными рабочими станциями, сетями и персональными компьютерами, эти Голиафы эпохи централизованных систем выглядят сильно пожилыми.
— А зачем здесь все эти динозавры? — вопрос выдавал мое пристрастие к ЮНИКСу.
— Сейчас и у нас все меняется — ответил Грег. — Мы создали группу по искусственному интеллекту, собрали исследователей в области роботостроения, работает лаборатория распознавания образов.
Я вспомнил, как с гордостью показывал Тиджею и Грегу вычислительную систему у себя в лаборатории, и страшно смутился: пять ВАКСов, наши рабочие лошадки, казались пони по сравнению с этими мустангами.
Однако и цели у нас были различны. ЦРУ требовалась гигантская база данных — они хотели свести воедино и связать массу разнообразной информации. Нам же требовались цифровые молотилки: компьютеры, быстро выполняющие математические вычисления. Всегда возникает искушение сравнить скорость компьютера или объем дисков и на этом основании сделать вывод: «этот вот лучше». Вопрос ставится не так «чей компьютер быстрее?» и даже не так «чей лучше?». Вместо этого следует спрашивать: «который больше всего подходит?» или «который обеспечит выполнение работы?»
После экскурсии по отделу вычислительной техники, мы с Тиджеем и Грегом поднялись на восьмой этаж. Номера этажей были написаны на разных языках. Я прочитал на шестом этаже (по-китайски) и седьмом (по-русски).
Приемная, куда меня привели, хвасталась персидским ковром на полу, картинами импрессионистов на стенах и бюстом Джорджа Вашингтона в углу. Мы с Грегом и Тиджеем устроились на софе. Напротив нас сидело еще два парня, каждый имел нагрудную карточку. Милая компания — один из парней бегло говорил по китайски, другой до службы в ЦРУ был ветеринаром.
Дверь кабинета распахнулась настежь и высокий седой мужчина позвал нас: «Привет, я Хэнк Махони. Прошу вас, заходите.» Так, собрание началось. Оказывается, восьмой этаж — прибежище самых больших шишек. Хэнк Махони был заместителем директора ЦРУ, рядом улыбался Билл Доннели — еще один заместитель, и парочка шишек помельче.
— Хотите сказать, что вы в курсе этого дела?
— Мы следили за ним. Само по себе, конечно, оно, может, и не столь важно, но заставляет думать о будущем. Мы признательны вам за то, что вы не сочли за труд держать нас в курсе событий. — Они вручили мне почетную грамоту — перевязанную ленточкой, как диплом.
Запинаясь, я пробормотал слова благодарности и посмотрел на Тиджея — он довольно посмеивался. Потом он сказал: «Мы хотели, чтобы это было сюрпризом для тебя.» Сюрпризом? Боже мой, а я-то собирался вести профессиональную беседу по безопасности компьютерных сетей. Я посмотрел грамоту — она была подписана Уильямом Вебстером — директором ЦРУ.
На обратном пути охрана, конечно же, начала просматривать стопку моих диаграмм для проектора. И вот в середине обнаруживается листок с предательским штампом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». Тревога по полной форме! Правда, на листке больше ничего нет. Пять минут на объяснения, два телефонных звонка, наконец, меня отпустили, конфисковав листок и прочитав лекцию о том, что «здесь секретность соблюдается на полном серьезе.»
Назад в Беркли я летел вместе с Грегом Феннелом. Оказалось, что его основная специальность — астрономия, и ему приходилось работать в обсерватории. Мы немного поболтали о Космическом телескопе — высокоточном приборе, стоимостью в миллиард долларов, который вскоре должны были запустить в космос.
— Когда девяносточетырехдюймовый телескоп будет на орбите, мы сможем наблюдать потрясающе мелкие детали на планетах, — заметил я.