Глава 45

Если достаточно долго звонить в фирму, то когда-нибудь они назначают встречу. В результате всех этих звонков в ФБР, АНБ, ЦРУ и МЭ первыми не выдержали в Отделе Специальных Расследований ВВС. Они пригласили всех собраться 4 февраля на военно-воздушной базе в Боулинге.

Главная координата, которой измеряют пригороды Вашингтона — положение относительно кольцевой автодороги. На воображаемом циферблате, ограниченном кольцевой автодорогой, база ВВС в Боулинге находится в районе пяти часов, где-то между югом и юго-востоком. Имея столь ясное представление о направлении, я потерял кучу времени — вести машину по хайвею округа Колумбия это вам не прогулка на велосипеде по улочкам Беркли.

В 11.30 меня встретили три человека из Министерства Энергетики, в ресторане около базы ВВС. Попивая тортеллини, мы поговорили о компьютерной безопасности. Их волновали секреты, связанные с атомными бомбами. Еще одним наболевшим вопросом для них было совмещение требований безопасности с нормальной работой — вернее, несовмещение. В хорошо защищенные компьютеры трудно войти, к тому же они имеют недружественный интерфейс с пользователем. Открытые, дружественные системы обычно не защищены. И так плохо, и сяк.

Затем мы отправились в Боулинг. Первый раз в жизни я шел по военной базе. В фильмах все отдают честь офицерам, а бедняга-охранник целый день отдает честь проезжающим автомобилям. Мне никто честь не отдавал — среди мундиров я выглядел пришельцем с длинными волосами, в джинсах и потрепанной куртке. Даже марсианин в мундире не выделялся бы так.

Представителей трехбуквенных агентств собралось около двадцати. Наконец-то я мог увидеть лица тех, кого хорошо знал по телефону. Майк Гиббонс действительно выглядел как агент ФБР — около тридцати лет, тщательно выглаженный костюм, усы, наверное, гири поднимает в свободное время. Мы немного поболтали о микрокомпьютерах — он знал операционную систему Атари досконально. Джим Кристи из ВВС был худым и долговязым, его фигура излучала уверенность. И Тиджей был там. Он сидел в углу комнаты, молчаливый, как всегда.

Зик Хэнсон из АНБ радовал глаз широченной грудью и широчайшей улыбкой. В качестве приветствия он похлопал меня по плечу. Он одинаково хорошо разбирался как в компьютерах, так и в бюрократических тонкостях. Время от времени он шепотом пояснял мне: «Вон тот парень играет важную роль в твоем деле» или «Она здорово бережет честь мундира». Я чувствовал себя не очень уютно среди всех этих пиджаков, но, подбадриваемый Хэнсоном, встал и обратился к собранию. Некоторое время я рассказывал о сетевых соединениях и слабых местах, а затем разгорелась общая дискуссия о национальной политике в области компьютерной безопасности, оставившая впечатление полного отсутствия таковой.

Собравшиеся все время спрашивали: «Выдвинуто ли обвинение против кого-нибудь?» Я посмотрел на представителей ФБР. Майк Гиббонс заерзал в кресле. На вопрос ответил сидевший рядом с Майком Джордж Лейн, тоже из ФБР: «Так как парня нельзя выдать Соединенным Штатам, то мы не собираемся слишком много заниматься этим делом. Мы уже сделали все, что смогли.»

Но люди из Министерства Энергетики продолжали припирать их к стенке: «Мы просили вас связаться с немцами, они просят о том же, но в Бонне до сих пор не видели вашего ордера.»

— Здесь у нас все о’кей. Это в офисе нашего Посланника возникли некоторые затруднения, — сказал Лейн. — Главное, что хакер не причинил никакого ущерба.

Тут не выдержал Росс Мунди, сухощавый полковник из Агентства Оборонных Коммуникаций: «Никакого ущерба! Парень взломал два десятка военных компьютеров и это называется никакого ущерба? Он крадет компьютерное время, сетевые каналы связи, не говоря о программах, данных и паролях. Что тогда для вас серьезно?»

— Но мы не рисковали никакими секретными данными, — сказал агент ФБР. — Финансовые потери? Всего 75 центов в лаборатории в Беркли.

Полковник зашел с другого боку: «Для общения мы используем сети. Не только военные, но и инженеры, студенты, секретари и, черт побери, даже астрономы, — сказал он, указывая на меня. — Этот ублюдок подрывает доверие, которое сплачивает общество.»

Министерство Юстиции поддерживало ФБР. «Ведь немцы все равно не выдадут нам гражданина Германии? К тому же ФБР получает сотни сообщений на эту тему каждый год, а наказать удается одного или двух.»

Далее они продолжили в том духе, что у нас уже есть достаточно улик, чтобы обвинить хакера: мои регистрационные записи и распечатки будут использованы на суде. Но мы не можем поймать хакера flagrante delicto (на месте преступления), чего требует закон США, то есть не можем его арестовать, когда он подсоединится к зарубежному компьютеру. «Так что лавочку пора закрыть. Ничего нового мы добавить не можем, а улик уже достаточно.»

Под конец люди из Отдела Специальных Расследований ВВС выяснили мнение каждой группы о направлении дальнейшей работы. ФБР и Министерство Юстиции хотели, чтобы мы прикрыли лавочку и запретили хакеру доступ в компьютер в Беркли. Тиджей из ЦРУ и Зик из Национального Центра Компьютерной Безопасности согласились.

Поднялся Леон Бреолт из Министерства Энергетики. «Мы должны помочь ребятам поймать этого парня. Если этого не будет делать ФБР, то займемся мы,» — сказал он, сверля взглядом прокурора из Министерства Юстиции.

Люди, пострадавшие от хакера, хотели, чтобы наблюдение продолжалось. Закрытие нашей наблюдательной станции означало бы, что хакер использовал для своих похождений другой путь, вне нашего контроля. Но к кому обращаться? ФБР не хотело заниматься этим делом. Военные не обладали властью выписывать ордера. Где же служба безопасности? Случай с хакером выявил ряд новых проблем, касающихся компьютерной безопасности. Кому следует доложить о них? Национальному Компьютерному Центру? Зик сказал, что они занимаются чем-то другим: «Мы устанавливаем стандарты безопасности для компьютеров, и не занимаемся оперативными делами. Тем не менее, мы всегда готовы выслушать, что происходит в реальном мире.»