— Мистер Хофманн, — поздоровался Сэм, расплываясь в почти что искренней улыбке.

Миллиардер закрыл за собой дверь, сложил черный зонт (на улице шел дождь), поправил и без того идеально уложенные светлые волосы, и посмотрел на художника с открытой улыбкой. Обманчиво открытой улыбкой — Муна прострелил ледяной взгляд серо-голубых глаз. Атмосфера в помещении изменилась настолько, что художнику захотелось обернуться и посмотреть на жену.

— Ваша бывшая помощница показала мне некачественные фото вашей первоклассной картины, и я решил, раз уж дела привели меня в Тревеберг, стоит познакомиться с вами. Рад встрече, мистер Мун, мисс…

— Позвольте представить вам мою жену, — прервал Сэм. — Миссис Мун-Барт.

— Мы знакомы, Сэм.

Мун вздрогнул и все-таки обернулся. Теодора стояла в шаге от него. На ее лице играла странная улыбка. Художник взял себя в руки быстрее, чем кто-либо мог заметить его замешательство. Он безучастно отметил, каким спокойным и уверенным жестом Хофманн приблизился к ней, старомодно поцеловал ей руку и улыбнулся.

Широким жестом художник предложил всем сесть за круглый белоснежный стол, тронул колокольчик (Магдалина материализовалась в помещении, спросила всех о предпочтениях в напитках и ушла их готовить, не забыв покрасоваться перед Хофманном, который одарил ее приветливой улыбкой), а сам отошел к картине, которая стояла на демонстрационном мольберте, покрытая тканью.

Мистер Хофманн держался просто и независимо. Странно, что с ним нет его верного прихвостня, этого адвоката Брэндона Нильса, или кого-то другого из охраны. Скорее всего, вся бригада стоит на улице и ждет своего вожака. Как же иначе. Когда ты достиг такого положения, как Патрик Хофманн, ты не имеешь возможности просто заехать за картиной. Твой день расписан, твоя жизнь предопределена и подчинена работе. Хофманну исполнилось тридцать шесть. Он стал участником сразу двух списков Forbes. В двадцать пять он заработал свой первый миллион и получил заветную строчку в списке «миллионеры до тридцати», а к тридцати пяти стал миллиардером и вошел в десятку самых богатых людей планеты. Он превосходно выглядел, переспал со всем модельным миром США и Европы, тяжело работал, неприлично много зарабатывал, а о вечеринках у него во Флориде ходили легенды. Высокий блондин с прозрачными холодными и цепкими глазами, он всего добился сам.

Если бы Сэм был журналистом, он бы убил за возможность взять у Патрика интервью. Но Сэм был художником. И этот мужчина, завидный холостяк, собирался купить у него портрет Тео. Портрет его жены. Зачем он ему, черт возьми!

Магдалина принесла напитки, закуски и испарилась. Хофманн откинулся на спинку стула.

— Миссис Мун-Барт, — протянул он.

— Зачем тебе мой портрет?

Мысленно Мун поблагодарил жену за этот вопрос. Он бы не рискнул спросить из-за страха потерять сделку.

— Я не знал, что это твой портрет, — Патрик подчеркнул слово «твой». — Одна леди рассказала про тайную картину самого известного в Европе художника, и я решил, что если кто и должен ее приобрести, так это я. Она описала картину: очень красивая, холодная и опасная женщина с синими глазами, — показала фото, и я решил, что тут не о чем думать.

— В таком случае, взгляните на нее, — перехватил линию разговора Сэм. — И решите, стоит ли она своих денег.

Он сорвал полотно, повесил его на согнутую в локте руку и удержался от улыбки, заметив, как изменился взгляд мистера Хофманна. Глаза потемнели, он утонул в картине, буквально впитывая ее. Сэм видел такой взгляд не раз. Почти каждый, кто соприкасался с его работами, выглядел именно так. Восторг, смешанный с ужасом и отчаянным, сумасшедшим желанием обладать этим произведением искусства.

— Безупречна, — тихо сказал Хофманн, вставая.

Миллиардер оглянулся на Теодору. Та сложила руки на груди и смотрела на него так, как смотрят на старого знакомого. Боже, что еще он не знает о своей жене?! Сэм повесил ткань на спинку своего стула и замер, улыбаясь профессиональной улыбкой. Хофманн ему не нравился. Но Кристианна была права в одном: это полотно мог купить только такой человек.

— Мне говорили, эта картина наводит жути, — проговорил художник.

— Красота всегда удручает, когда она совершенна, — спокойно парировал Патрик, поднимая на него глаза. — Вы создали шедевр. — Он достал из внутреннего кармана чековую книжку, расписался, вырвал чек и протянул художнику. — Сумму впишите сами. Я ее забираю.