Аксель пустил документ на печать. Ему и команде удалось раскрыть два громких дела за полтора месяца. И это расследование перевернуло душу. Каждую ночь он вспоминал армию и Эдриана Клиффорда, под чьим руководством служил последние три года. Вспоминал тайные миссии, охоту на опасных и странных людей. Вспоминал, что чувствовал тогда и ловил себя на мысли, что хотел бы вернуться. Вернуться хотя бы на год, чтобы вычистить мысли и душу. Если Клиффорд его примет, ведь Аксель комиссован по ранению. Он не помнил, что случилось, ему сказали, что вытащили буквально с того света. Но после окончания расследования прошлое проступило в сознании, и ему не нравились те образы, которые полезли в душу как черти из табакерок. Он инстинктивно тянулся к тому, кто ассоциировался с беспрецедентной силой. Решение созрело в груди. Грин бросил на Карлина мутный взгляд и заглянул в ящик стола. В кожаной визитнице лежало несколько десятков карточек важных людей со всего мира. Он достал нужную и посмотрел на выцветшую бумагу. Прошло столько лет. Актуальны ли контакты?
— Я подожду тебя в кафетерии, — неожиданно выдал Карлин.
Аксель кивнул. Когда за другом закрылась дверь, он протянул руку к сотовому и набрал знакомый номер. Клиффорд ответил на третьем гудке. Значит, не на задании.
— Эдриан Клиффорд.
— Это Аксель Грин, сэр.
— Грин. Что случилось?
— Я бы хотел с вами встретиться.
— Ты в Треверберге?
— Да. И со мной происходит что-то странное, — Аксель затаил дыхание, до конца не осознавая, что за странное чувство абсолютного доверия к этому человеку заставляет его пороть чушь.
— Я знаю, Грин, — неожиданно смягчился Клиффорд. — Знаю. Читал новости.
— Я хочу вернуться к вам. Ненадолго. Если можно.
— Это серьезное решение. Обдумай его еще раз. Раскрой еще одно дело. И если ничего не поменяется, позвони мне.
Эпилог
Художник Самуэль Мун прошелся по новой мастерской, удовлетворенно кивая. Он выложил целое состояние за здание конца девятнадцатого века, которое было заброшено, восстановил его по кирпичику, сделал современный ремонт, но сохранил исторический облик. Получил очередную грамоту от мэра и устроил в нем собственную мастерскую и микро-галерею «для своих». Он даже не называл ее галереей, но Теодора, его молодая жена, с улыбкой замечала, что это первый шаг к арт-бизнесу. Мун отпирался со словами, что галерея здесь нужна только для того, чтобы встречаться с высокопоставленными клиентами и заключать самые выгодные в Европе сделки. Мун продавал свои картины дорого. Раньше его полотна часто мелькали на аукционах, но несколько лет назад началась мода покупать их из его рук или рук его помощников. Так что торги проводили не в зале аукциона. А до него. На встречу к Самуэлю приезжали те, кто давал наивысшую ставку. Художник узнавал имя покупателя на встрече. А после нее его личный счет пополнялся кругленькой суммой. Бизнес по строительству домов полностью обеспечивал офис, и доход с картин Мун делил только с ассистенткой. На смену Кристианне пришла не менее красивая и сообразительная Магдалина, чье имя привело художника в такой восторг, что он даже не стал погружаться в детали резюме и нанял ее на работу. За шесть месяцев совместной работы он с ней не переспал, хотя видел, что девушка была бы не прочь. Как и любая на ее месте. Но в сентябре прошлого года мисс Барт стала миссис Мун-Барт, и Сэм твердо решил ей не изменять.
Провалы в памяти исчезли после свадьбы. Аделия перестала практиковать, и Мун остался без психоаналитика, поэтому был вынужден вырисовывать свои мысли и сомнения, чтобы не поехать головой, но даже из творческого угара он понимал, что проблемы с памятью были связаны со стрессом. Когда он потерял дочь, а потом чуть не потерял себя, когда спустился на самое дно, он понял, что дальше дороги нет. Теодора ответила «да», и он воскрес. И осознал, насколько тонкими, насколько невообразимыми были моменты их близости. Она стала для него всем. Лишь однажды он был так влюблен, женился и потерял эту женщину, и теперь решил, что Тео послана ему судьбой, и он просто обязан сохранить эти отношения, пока дышит. Он поклялся себе в том, что даже если начнет тянуться к чужому телу, никогда не перестанет любить синеглазую красавицу и никогда ее не оставит. Миссис Мун-Барт на это заявила, что подобные обещания звучат, как угроза, но Сэм был неумолим. Она — его судьба.
Их жизнь шла своим чередом. Тео почти отказалась от командировок. За шесть месяцев лишь однажды она уехала в Штаты всего на несколько дней. Ее бизнес в Треверберге рос и требовал внимания. Ее муж требовал внимания. Кажется, она изменилась, стала мягче и наконец согласилась с его желанием быть вместе каждую свободную минуту. Иногда он ловил на себе ее странный прохладный взгляд, но, заметив, что он на нее смотрит, Тео улыбалась и теплела. Мун запретил себе думать о плохом. Он был счастлив. Ведь все познается в сравнении, и только из самого темного угла он смог разглядеть настоящий свет.
Сегодня был особенный день. Первый клиент в новой галерее. И какой. Два дня назад он получил письмо от Кристианны. Она написала, что теперь живет в США и случайно нашла покупателя на портрет миссис Мун-Барт. Объяснила, что понимает, что Сэм не хотел продавать картину абы кому, но уверяет его, что это будет лучшая сделка в его жизни. Имени покупателя она не указала, но назначила дату встречи. А также приписала новый банковский счет. «Я тебе верю, Сэм, проценты ты посчитаешь верно. Не благодари». Художник прочитал письмо несколько раз, ответил, что принял информацию к сведению, переслал ей адрес новой мастерской и подтвердил встречу. Гость должен был появиться с минуты на минуту, и Мун испытывал что-то, похожее на волнение. Кристианна всегда любила обставить встречи с клиентами пафосно, ей казалось, что имеет значение каждая деталь. Тщательно ли расчесаны волосы художника, успел ли он побриться, насколько хорошо сидит на нем костюм, правильно ли расставлены чашки для чая. Работает ли кофемашина. Она следила за всем. Магдалина пока соображала не настолько быстро, но Мун ее не винил.
Он бросил взгляд на диван, где сидела Теодора. Мун пригласил ее на обед и уговорил задержаться в галерее на время встречи. Она сопротивлялась, но в итоге сдалась под напором мужа. Для рабочего дня миссис Мун-Барт выбрала чудесный брючный костюм бежевого цвета, темно-синий топ, подвеску из белого золота с сапфиром. Волосы уложены крупными локонами, не стеснены прической, спускаются до талии. Их иссиня-черные кончики чудесно контрастировали с кожей дивана и нежной тканью брюк. Тео что-то печатала на клавиатуре ноутбука, слегка сжав губы и сощурив подведенные черным глаза. Красилась она неярко, но даже легкая тень проявляла ее лицо, подчеркивая его и без того совершенные черты. Почувствовав, что муж не сводит с нее глаз, Тео отвлеклась от работы и улыбнулась. Она не выглядела так, как любая другая женщина должна выглядеть на ее месте. Но ему даже нравилась эта сдержанность и холодность. В постели она не была ни сдержанной, ни холодной, она превращалась в разъяренную львицу, и при мысли об этом художник почувствовал, что волнение трансформируется в возбуждение, и еще пара минут — и он закроет мастерскую, и овладеет женой прямо на этом диване. Сообщить ей о своем намерении Мун не успел. Дверь отворилась, и на пороге показался покупатель. Художник обернулся.
В последние десять лет он видел это лицо с завидной долей постоянства. О миллиардере Патрике Хофманне писали все, кому не лень. Американский бизнесмен, он начинал как парфюмер, создал один из знаменитейших парфюмерных домов в мире, о котором говорили исключительно «очень дорого для тех, у кого действительно есть вкус», а потом переключился в фарму. Про его Hofmann Pharmaceutical Industries не говорил только ленивый. Мун мысленно отметил, что нужно сказать Кристианне «спасибо». Бог знает, как она вышла на такого покупателя. И как убедила его перемахнуть океан ради картины.