— Ричард, прекратите разыгрывать роль несведущего! Это просто некрасиво с вашей стороны!

— Ну, хорошо, скажу вам правду. Я ничего не вижу в этом окне и никогда там ничего не видел!

Леди Мэри топнула ножкой и склонилась к клумбе с нарциссами, желтым пятном выделяющейся на фоне серого камня, из которого был сложен замок.

Он с нежностью взглянул на посеребренную голову и склонившуюся к земле фигуру. Его мигрень оставила его так же внезапно, как и началась, и это принесло ему огромное облегчение.

— Не глупость ли это, дорогая? Возможно. Но во что же тогда верить в такое время? Я предпочитаю верить вам, чем кому-либо другому.

Выслушав эти слова, леди Мэри взяла его за руку, и они направились к огромным зарослям тисса, посаженным еще два века тому назад и постриженным в виде слоновых фигур одним из Седжелеев, служившим в Индии. Там они остановились совершенно подавленные.

— Он уничтожит слонов, этот американец, — сказала она.

— Это абсурд! Американцы не дикари!

— Вас послушать, так именно дикари.

— Это потому, что я не горю желанием видеть их у себя в замке, смотреть, как они спиливают тисс.

Они подошли к розарию. Нетерпеливые пчелы кружились над едва наметившимися бутонами.

— Вы должны были бы сохранить за собой кресло в палате лордов, — сказала она. — Лорд Ричард Седжелей! Тогда, быть может…

— Дорогая, а что бы я мог сделать? — прервал он. — Сейчас все вокруг вверх дном!

Мрачно рассматривая розы, она промолвила:

— Он никогда не узнает толк в розах, я думаю. Я никогда не слышала об американских розах.

— Я тоже. Мне кажется, в их ужасном климате розы просто не растут.

— Как вы считаете, он жует жвачку?

— О, дорогая! Избавьте меня от этих стереотипов! Может быть, это вполне достойный человек, и тогда не может быть никакой речи о жвачках. По крайней мере, он разбирается в живописи.

— Где он будет обедать? Если с нами, то я не смогу за столом и рта открыть.

— Уэллс может относить ему обед в комнату.