Глава 2

Частная больница открылась два года назад недалеко от Виндзорского моста. Из ее окон пациентам открывался вид на реку Эйвон. В городе, знаменитом своей георгианской архитектурой, проект здания прошел все мыслимые архитектурные комиссии и согласования, несмотря на свои смелые, современные поверхности из сверкающей стали и черного стекла. Четырехэтажная клиника оказывала как стационарную, так и амбулаторную помощь. Здесь имелось восемьдесят кабинетов и палат для пациентов, оборудованный по последнему слову техники диагностический и терапевтический комплекс, четыре операционных и психиатрическое отделение, от которого Эмили предпочитала держаться подальше.

Год назад она едва не оказалась там. Лишь признав свой поступок «неразумным», Эмили убедила всех, что они имеют дело не с сумасшедшей, а с той, что отчаянно пыталась обыскать морг самостоятельно. В конце концов, поскольку никто от этого не пострадал – за исключением шокированного швейцара, который обнаружил ее и получил выговор за то, что по его вине она пробралась в морг, – никаких обвинений со стороны полиции не последовало. Возможно, они посмотрели бы на вещи иначе, узнав, что Эмили в течение недели шпионила за швейцаром, чтобы точно знать, когда его там не будет и она сможет провести там свои поиски.

Осмотревший ее психиатр выписал направление к врачу общей практики и рекомендовал пройти курс психотерапии. С учетом обстоятельств, стресс, горе и депрессия служили вполне приемлемым оправданием ее действий. В то время лицо и имя Зои часто мелькали в национальных новостях, и когда полицейский допрашивал Эмили о причинах ее поступка, та видела в его глазах жалость. Тем не менее страх оказаться запертой в психушке до сих пор преследовал ее. Скажи она тогда что-то не то или отреагируй не так – и всё, прощай, свобода!

Эмили перевела взгляд на вход в больничное здание. Как же непривычно входить в него пациенткой, а не медсестрой! Она начала работать там всего три недели назад, и ощущение новизны еще не оставило ее. И хотя в новых стенах Эмили чувствовала себя не очень уютно, она утешала себя тем, что теперь знает большинство сотрудников по имени или в лицо, знает, что спрятано за запертыми дверями и шкафами и куда ей нужно идти. Эмили зашагала к лифту – сейчас он перенесет ее в хирургическое отделение. Туда, где она работала пять дней в неделю. Но только не сегодня.

За то короткое время, что Эмили работала здесь, она выучила обычные требования для хирургических пациентов. Ничего не есть до операции, затем операция, послеоперационные обследования и выписка. Эмили не пренебрегала просьбами таких пациентов; после операции все, что угодно, может пойти не так: разойтись шов, начаться внезапное кровотечение, произойти анафилактические реакции на анестетики или переливание крови. Знание того, что делать в таких случаях, было частью послеоперационного ухода. Эмили волновалась: вдруг у медсестер, которые будут ухаживать за ней, не окажется такого опыта, как у нее? И чем выше поднимался лифт, тем сильнее нарастало в ней беспокойство.

Скрытым врагом было слабое, медленное кровотечение, коварное в своей незаметности. Тело почти не ощущало его, пока не становилось слишком поздно. Для выявления ранних признаков ухудшения состояния («ранние признаки» – это врачебный термин, она же предпочитала употреблять слово «враг») требовался немалый опыт ухода за больными. Именно для предотвращения таких случаев в больницах была введена система показателей раннего распознавания.

Эмили по опыту знала: эта система эффективна только в том случае, если он подкреплен прочными клиническими знаниями – ведь то, что «нормально» для одного пациента, может оказаться фатальным для другого. У обычного человека частота пульса в состоянии покоя составляет от 60 до 100 ударов в минуту, в то время как у спортсмена она может быть ниже 40. Эмили отлично помнила бледное лицо молодого жокея, доставленного в отделение экстренной медицинской помощи; да и как забудешь такое! При поступлении она определила его состояние как средней тяжести, прежде чем передать его в руки назначенной медсестре. Эмили видела страх в его глазах. Парень знал, что с ним что-то не так. Молоденькая сестра, ухаживавшая за ним, в силу недостатка опыта позвала реаниматоров слишком поздно. Тыча пальцем в монитор, она повторяла, что его пульс в норме, хоть он уже умирал. Эта смерть от внутреннего кровотечения стала для нее жестоким уроком о том, что сначала надо смотреть на пациента, и лишь потом – на бездушные машины. Поступи она так, заметила бы бледность кожных покровов и синюшные губы, говорившие, что с ним что-то происходит. Может, ей удастся поговорить с медсестрами, которые будут ухаживать за ней, проверить их знания, напомнить им, на что обратить внимание…

Двери лифта распахнулись, и Эмили, глубоко вздохнув, шагнула на нужный ей этаж. Медсестра приемного отделения одарила ее недоброжелательным взглядом. Эмили едва устояла перед искушением показать ей язык. Она привыкла к таким взглядам; люди таращились в смутно знакомое лицо, пытаясь понять, откуда они ее знали. Эту сотрудницу Эмили видела впервые. Светлые кудри на голове; тонны туши на ресницах, из-под которых смотрели большие голубые глаза. Бледно-розовая помада придавала ее губам изгиб, похожий на лук Купидона, отчего медсестра напомнила Эмили куколку с нарисованными ресницами и губами. Темно-бордовые брюки и блуза плотно облегали бедра и бюст, крепко удерживая в нагрудном кармане две ручки и выгодно подчеркивая фигуру. Женщина нахмурилась, затем неуверенно улыбнулась:

– Извините, я могла вас где-то видеть?

Эмили решила, что лучше не говорить ей, что плакаты с лицом, очень похожим на ее собственное – с лицом Зои, – были расклеены по всему городу. А какое-то время и ее собственное лицо красовалось на первых страницах газет по всей стране и в выпусках теленовостей.

– Я работаю здесь.

Женщина покачала головой:

– Я здесь новенькая. Вряд ли мы встречались, но я все равно откуда-то знаю ваше лицо…

– Эмили Джейкобс.

Лицо женщины на миг застыло, но затем она поспешила надеть на него вежливую маску. Казалось, она была готова дать стрекача. Эмили решила немного отыграться.

– Всё в порядке. Я привыкла. Такое случается сплошь и рядом. Только, пожалуйста, не называйте меня Зои.

Женщина покачала головой: