17 февраля, среда

Кейт

Доктор Крюгер склонилась над столом и плотно сцепила пальцы.

– У вас есть все шансы на успех, Кейт. Йель никуда от вас не денется. Ваши оценки, ваша подготовка, сама ваша история…

Она пыталась меня остудить. Я закипала, когда речь заходила о Йеле. Но все упиралось в Йель. Все делалось ради Йеля. Крюгер знала, что я поклялась своей маме, когда та умирала. Не давши слова – крепись, а давши – держись.

– Вы сейчас в общем пуле, и я знаю, у вас очень высокие шансы, как и у Оливии. Конечно, у Оливии с Йелем связана своя история, но вы определенно находитесь в верхних рядах. Я также думаю, что ваша кандидатура привлечет и другие учебные заведения. Не отчаивайтесь.

Ей легко говорить… что она часто и делала. Это был наш танец. Крюгер притворялась, что поддерживает меня, я притворялась, что уверена в себе. Она повторяла практически один и тот же набор фраз каждую нашу встречу, и она будет делать это до победного конца. Я отметила, что сегодня мозгоправ была упакована в платье от Дианы фон Фюрстенберг. Как долго уже они спят вместе? Была ли смена гардероба причиной или следствием? Всю оставшуюся часть беседы Крюгер провела, рассматривая меня и притворяясь при этом, что она ничего такого не делает. И вовсе не беспокойство обо мне, а что-то другое явно проглядывало в этих сцепленных, как тиски, ладонях.

– Все остальное под контролем? – спросила она.

– Конечно. Зимняя сессия давно прошла, и, давайте смотреть правде в лицо, мы все просто пытаемся не съехать в канаву с резким падением успеваемости у старшеклассников. – Я посмотрела на фото, где она стояла с мужем и их маленьким сыном. Давно ли был сделан снимок? Был ли ребенок все еще маленьким, или он уже вырос достаточно, чтобы задавать вопросы, подмечать изменения в мамочке? А как насчет мужа? Он изучал клиническую психологию в Университете Нью-Йорка. Не замечал очевидного?

Крюгер расцепила руки и откинулась в кресле.

– Ну а как там «Чудеса»?

– Нормально. – Я пожала плечами. – Я хочу сказать, что как «Чудеса» мы не актуальны до весеннего собрания совета директоров и рабочего ужина. Но мы все так же общаемся в школе и пьем вместе кофе. В конце месяца мы все вместе собираемся на вечеринку. Так что если вы беспокоитесь о моей социализации, то у меня все под контролем.

Крюгер кивнула, но все еще хмурилась. Мозгоправам стоит лучше контролировать выражение лица. Они смотрят на нас, но забывают, что и мы смотрим на них. Целую минуту она явно была не со мной. Казалось, она гдето далеко отсюда. Я воспользовалась паузой, чтобы взглянуть на запертый шкаф. Необходимость взломать его уже не была такой острой, поскольку Оливия наконец разродилась этим космическим откровением о своей беременности. Я слишком много времени тратила, обдумывая это. Ошибка. Мне следовало собраться с мыслями, влезть в эти папки, чтобы узнать, есть ли у моей девочки еще какие-нибудь сюрпризы. Должны были быть.

– А Серена? – Жилы на шее Крюгер натянулись как канаты. – Вы часто с ней видитесь?

Хм.

– Ну, не так часто после празднества, полагаю. Просто пересекаемся, ну, вы понимаете? В понедельник у нас был совместный ланч. А что?

– Как она вам, если вы не возражаете против моего вопроса?

Но я возражала. Я очень сильно возражала, учитывая все обстоятельства. Доктор Крюгер больше не была доверенным психиатром, горячо пекущимся о моих интересах.

– Она была немного рассеяна. – По правде говоря, Серена разваливалась на глазах. Марк с ней расстался. Покончил. Она была невыносима. По правде говоря, вчера мне пришлось пропустить биологию и вывести ее из школы, настолько она была не в себе. Серена всегда баловалась медикаментами, как это делала половина школы, но она тонула слишком быстро. Она слишком сильно влюбилась в него. Как мог Марк позволить ей так быстро сойти с ума? Адская оплошность, если хотите знать мое мнение. Он выбрал для своей игры полную бестолочь. Все это ужасно. И потом, когда я думала, что хуже уже быть не может…

Оказалось, может.