Должно быть, дождь окончательно испортил шарниры. Я давила ручку вниз изо всех сил. Оливия, очевидно, не справилась с дверью на заднем сиденье и вышла с левой стороны. Мы сдвинули Марка и запихнули его на водительское место, опоясали, как могли. Потом заняли свои новые места. Где-то посреди всей этой возни до меня дошло, как мы потом собираемся вернуться. Конечно же, тут не было никаких автобусов. Идти пешком? В город? Под этим ливнем? По шоссе?

Я решила отложить панику на потом. «Решай проблемы по мере их поступления, Кэти».

Необходимость нагибаться к окоченевшему телу, чтобы завести машину, была отвратительна. В трупе шли химические процессы, началось разложение. Клянусь, он вонял, но мне приходилось наклоняться очень близко. Как только машина завелась, я твердо опустила левую ногу на сцепление. Мне нужно было перегнуться через тело, чтобы схватить и держать руль. Кого я хотела обмануть? Я все еще боялась его. Мне казалось, меня вывернет наизнанку.

Но я сделала это.

Как раз перед тем, как я надавила на газ, Оливия сказала так тихо, что я едва услышала ее:

– После этого мы поедем к папе в Бразилию. Мы поедем в Рио.

– Ага, мы поедем в Рио.

– Люблю тебя, Кейт.

– Я тебя тоже.

А потом я надавила на газ.

Мы помчались вниз, подскакивая, трясясь, обо все ударяясь. Мы подпрыгнули в воздух, приземлились.

Я давила на газ слишком сильно.

Мы ехали слишком быстро, даже по неровной земле. Очень, очень быстро. Я не могла дотянуться до тормоза, не могла найти его в темноте. Боже, какой крутой спуск. Слишком крутой, слишком быстро, слишком быстро…

– Оливия!

– Прыгай!

– Не могу!

– Давай! – Она кричала.

– Дверь! – Жизнь изменилась. – Дверь не открывается!