Наличие штурмана в экипаже давало надежду на дальние рейсы. В них были свои плюсы. Дальний рейс – это обустроенный аэродром с твердым покрытием взлетно-посадочной полосы, диспетчер, наземное техническое обслуживание. По крайней мере, не придется ручным насосом бензин из бочек перекачивать в баки. А еще налет часов больше. На Ан-2 взлетел, через час-два приземление на посадочной площадке, а то и на воду на поплавковом шасси. От налета зависит зарплата. К тому же на двухмоторном самолете летать безопаснее. При всей надежности «Аннушки» катастрофы с Ан-2 случались. Читал Павел в информационных листах для внутреннего пользования выводы комиссий о причинах, кои случались с разными воздушными судами по всему Союзу.

Перегоняли сразу группой, на головном самолете самый опытный штурман – Фадеев. Руководство авиаотряда о предполагаемом времени прибытия группы знало, устроили торжественную встречу – с оркестром, речами. Поговорить, возвеличить решающую роль партии в успехах коммунисты любили. Не на пустом месте родилась поговорка: у победы отцов много, а поражение всегда сирота.

Экипажам дали отдых пару дней, а самолеты обслуживались техниками и механиками. В экипажи добавили по стюардессе. Девушки набирались из местных, конкурс был большой, профессия считалась престижной. Красивая униформа, самолет, некий налет романтики. С момента появления летательных аппаратов прошло полвека, и летчики еще считались героической профессией. Да и как иначе? Перелеты Чкалова и Водопьянова, спасение челюскинцев, высадка арктических станций. Статьи в газетах с фотографиями, радиопередачи – поддерживали ореол мужественности и отваги советских соколов.

Но полеты с пассажирами требовали особой ответственности. Никаких резких виражей, к посадочной полосе притираться плавненько. А случись турбулентность и болтанка, просить у диспетчера другой эшелон, чтобы пассажиры не загадили салон и не покидали самолет после посадки бледными, а то и зелеными.

Хотя при всем старании экипажей получалось не всегда. Все же мал человек перед природой. Уже осень настала, с дождями, ветрами, промозглой погодой. Выполняли рейс на Хабаровск. Большая часть пассажиров – мужчины, возвращавшиеся с приисков. Уже две трети пути преодолели, как началась болтанка, потом полил дождь, да такой, что концы крыльев едва видно. Совсем темно сделалось, хотя до ночного времени еще два с лишним часа. А потом удар молнии, да такой, что экипаж в кабине на несколько секунд ослеп, такая яркая вспышка была. Следом оглушительный раскат грома, заложило уши.

Бортмеханик Павла за рукав дергает, показывает на приборы, что-то говорит. В уши как будто вату затолкали, слышно едва-едва и разобрать ничего нельзя. На приборы посмотрел. Обороты левого двигателя падают, как и наддув и давление масла. Выглянул в окно. Дыма и огня не видно, но обороты, в самом деле, небольшие. Сразу мысль – глушить мотор, задействовать противопожарную систему. Но тогда мотор зальет специальная жидкость, и снова запустить его не удастся.

– Левый двигатель глушить, винт флюгировать! – отдал приказ Павел.

Механик к такой команде готов, ручку управления двигателя на себя, кран подачи топлива перекрыть, зажигание выключить. Флюгирование заняло добрых пять минут, самолет в это время сильно тянуло в сторону неработающего мотора. Павел парировал легким скольжением вправо. В это время в салон ворвалась стюардесса Ирина.

– Командир! Пассажиры волнуются. Левый двигатель не работает, некоторые паникуют. Что делать?

– Скажи – перегрелся мотор. Остынет, и снова запустим. Ничего страшного. И улыбайся, делай вид, что дело привычное.

Стюардесса ушла. Пока самолет летел, не теряя высоты. Павел раздумывал. Разряд молнии мог повредить электрооборудование, в частности систему зажигания. Она дублирована, но обе системы отказали. Скорее всего – пробило изоляцию. Попробовать запустить? А если загорится? Не хватало только пожара!

– Штурман, место!

Штурман уже посчитать успел, по месту определился.

– До Хабаровска при такой скорости сорок минут лёта.

Павел вызвал по рации диспетчера Хабаровска, доложил о происшествии.

– Нагрузка? – спросил диспетчер.

– Полная, восемнадцать человек.

– Доберетесь?

– Должны.

– Я полосу освобожу, подготовлю пожарных и «скорую».