Молодой человек лежал навзничь на песчаной дюне, густо поросшей меч-травой. Знали этого парня очень немногие. Те, кто знал, звали его Д’Оги.
Д’Оги следовал за Донованом Кридом и Рейчел на приличной дистанции и, увидев, как они заговорили, понял: сейчас эти двое повернут обратно в пансионат, — потому-то и рванул с места в карьер, чтобы рыбкой нырнуть в эту дюну. Выждав с минуту, он перевернулся на спину и услышал, как к парочке подкатывает тачка, набитая хулиганьем, и услышал что-то вроде перебранки, хотя с такого расстояния и не разобрал ни слова. Когда авто шумно отъехало, Д’Оги не шелохнулся, замедлив дыхание и расслабив тело настолько, что практически слился с песчаной дюной. И коснулся правой рукой ножа в кармане.
Скоро он пустит его в ход.
Лежа на песчаной дюне, этот молодой человек во всех отношениях был невидим. Бриз, долетающий с океана, швырял песчинки ему в лицо, но Д’Оги даже не морщился. Он был един с природой, и ничто было не в силах его поколебать.
Он завел мысленный речитатив: «Лежи здесь, жди, пока они пройдут, а потом прыгни и убей Крида. Лежи, жди, прыгни, убей. Лежи, жди, прыгни…»
Какое-то насекомое — вероятно, муравей — нашло беззащитную полоску кожи над одним из его носков и начало взбираться по его ноге.
«Неудачно, — подумал Д’Оги, — но вряд ли это представляет угрозу моей силе воли».
Затаившийся мужчина знал, что Крид и Рейчел приближаются к отрезку дороги, который сам он занимал незадолго до того. Уже скоро, где-нибудь через минуту они будут там.
Штаны у Д’Оги были мешковатыми, а под ними на нем были надеты семейные трусы — мануфактурная комбинация, открывающая насекомому голокожее шоссе прямиком до талии, если только оно возьмет на себя труд ползти настолько далеко. Д’Оги не стал париться по этому поводу, но чувствовал чуть ли не каждый шаг муравья, уже миновавшего его колено и занятого восхождением по бедру.
Через считаные секунды еще дюжина насекомых, выстроившись в колонну, начала неуклонный марш вверх по его ноге. Д’Оги игнорировал их, пока более тридцати ублюдков не начали расхаживать туда-сюда по его мошонке. Ему становилось все труднее хранить единение с природой. Хотелось завопить, подскочить на ноги, сбросить одежду и валить на хер с этой песчаной дюны.
Но он не мог. Крид и Рейчел, мерно следуя своим курсом, практически поравнялись с ним. Он слышал их шаги по асфальту. Точнее, слышал только цокот каблучков Рейчел, поскольку ее спутник двигался по мостовой так же беззвучно, как незадолго до того сам Д’Оги.
Он весь напружинился в попытке оставаться все в том же положении. Если б ему удалось сохранять идеальную неподвижность еще секунд тридцать, его бы не обнаружили. Парочка миновала бы его, и тогда Д’Оги мог бы подскочить, застав Крида врасплох, полоснуть ему ножом по горлу и решить, как быть с женщиной — сразу, как только ему удастся отделаться от этих треклятых насекомых.
Но Крид и Рейчел не прошли мимо: они остановились, чуть-чуть не дойдя до его позиции.
Не могли ли они его заметить?
Сомнительно. Хоть Д’Оги и залег в каких-то полутора десятках футов от дороги, уже почти стемнело, а он видел, что трава вокруг около трех футов высотой. Да еще и кустики морского овса вокруг него покачивались от бриза, обеспечивая дополнительный камуфляж.
Пока что заметить его они не могли.
Но что-то заставило их остановиться.
Д’Оги ощутил, как очередная вереница насекомых ползет по его ноге. «Сколько ж их там еще? — гадал он. — Пятьдесят? Сто?»