– Чего-чего? – Вадим покраснел.

– Hу, какая сумма могла бы вас окончательно успокоить, молодой человек? – Взгляд отца был по бульдожьи устремлен в глаза сына.

Глаза мачехи тем временем незаметно закатились для глухого смеха.

– Деньги, что ли? – тупо переспросил Вадик. Он попал в положение нищего на паперти: – Какого черта?

Он понял, что все силы, затраченные при первой встрече с папой на улице Восстания, пошли прахом. Обольщать предков следовало с нуля, а это равносильно поражению: папа явно переболел внезапным "гипнозом", решил твердо поставить крест на сомнениях и вышвырнуть пройдоху-должника из-под крыши. Более того, он готов раскошелиться, выложить "сумму", лишь бы отделаться, – это что-то!

Лицо патриарха утвердительно опустилось: "Да, деньги, сынок, – говорило оно. – Сколько будет стоить удовольствие никогда больше с тобой не встречаться? Я человек земной, ничего в таких штуках не понимаю, но, к счастью, мой бизнес позволяет мне доставлять себе некоторые удовольствия".

– Денег мне не надо, – Вадим перевел разочарованный взгляд с отца на мать: – Вы что, совсем?

– Значит, не материальные трудности? – спросил папа, сгладив идиотскую паузу.

Чтобы не улыбаться широко, Наташа продолжала высоко закатывать глаза и постоянно отворачивалась. История ее забавляла дальше некуда: она то и дело забывала про сигарету в руке, длинную, тонкую сигарету в мундштуке, изготовленном в духе салонных вещиц начала века.

– Духовные трудности? – тихо бормотал Илья Палыч, растирая переносицу от усиливающегося дискомфорта. – Оно и понятно… Человек вы молодой, ищущий. Да? Иногда ошибающийся. В вашем возрасте простительно. Но при чем тут…

– При чем тут возраст?! – громко перебил Вадим.

– Тише, тише, – попросил батя умиротворенно: – Сейчас выпьем кофейку, побеседуем, успокоимся…

Не в силах больше сдерживаться, Наташа закрыла рот рукой и прыснула со смеха.

Короче, выпили кофейку, успокоились, побеседовали.

Беседовали добрых полчаса. О всяком. То есть, говорил Вадим, а предки сидели напротив чудака, будто в зрительном зале, пили кофеек из фарфоровых чашек и спокойно слушали. Их ничто уже не беспокоило. Они знали, каким будет финал этого представления. Вопрос упирался лишь во время и место его проведения. Остальное – детали. Александр Шакиров, начальник безопасности Романова, уже ждал за дверью, он был профессионалом своего дела.

А Вадим о финале не знал. Конечно, что-то предчувствовал. Однако что бы ни светило впереди, ему не оставалось иного, как говорить, говорить и говорить, надеясь на чудо: об Олесе, своем счастливом детстве, перспективной юности, тайных, подробностях биографии предков и так далее. Ему удалось несколько раз удивить, дважды потрясти, трижды заставить папу покраснеть и четырежды рассмешить Наташу. Однако совокупный эффект выступления получился отрицательным. Родители внимали охотно, не торопили, не перебивали, тем не менее, ничто не приняли близко к сердцу, ни единого слова. Вадик так и остался для них бесплатным ночным комедиантом. Причем, тем более опасным, чем точнее он называл те или иные факты своими именами. Если он, узнав столько о семье, отказывается от денег, то на что нарывается? – как раз на этот вопрос и предстояло получить ответ группе телохранителей Романова старшего во главе с круглолицым Александром, исполняющим обязанности безвременно испарившегося Романова-младшего.

Со стены гостиной, с полутораметрового портрета, кисти безымянного художника Коммунистической партии и государства, за диковинным представлением следил суровый дед-прокурор: старикан уложил к своим ногам десяток мертвых фазанов и имел такой важный вид, будто в одиночку одолел неприятельскую дивизию. Под ногами Вадика лежал пышный ковер, вокруг стояла красная резная мебель, он сидел в широком черном кресле пред огромным черным диваном, на котором находились слушатели, и все рассказывал, рассказывал, рассказывал.

… Но вот, настал момент, когда он понял, что рассказывать больше незачем: наиболее эффектные истории прозвучали, пар был спущен, тогда как «Люшечка» с супругой продолжали равнодушно хлопать глазами и прохладно поддакивать. Папа уже все запрограммировал себе на уме – пробить его было выше человеческих сил. Если до сих пор не поверил, то ведь не поверит…

Прервав монолог на полуслове. Вадик неожиданно поднялся и направился к розовой комнате.

– Минуточку!! – закричал отец. – Туда нельзя!